Легковооруженные повстанцы при поддержке всей конницы высыпали навстречу римлянам и, мешая им приступить к строительству лагеря, завязали бой с передовыми отрядами всадников и легковооруженных. Все остальное свое войско Мемнон выстроил в боевой порядок в непосредственной близости от римлян.

Хотя уже близилась ночь, Мемнон решил во что бы то ни стало заставить противника сражаться. Около часа между восставшими и римлянами шли беспорядочные схватки, в которых перемешались конные и пешие. Аквилию ничего не оставалось, как отдать приказ выносить знамена и выстраивать легионы для битвы.

Когда всадники и легковооруженные очистили пространство между построившимися друг против друга тяжеловооруженными войсками противников, из рядов восставших вышли вперед Мемнон, Сатир и Думнориг, вызывая римлян на единоборство. Бывшие гладиаторы решили перед началом сражения показать товарищам свою силу, храбрость и умение владеть оружием.

Легионы повстанцев гремели копьями по щитам и воинственным кличем приветствовали своих доблестных вождей, каждый из которых готов был сразиться с любым из вражеских воинов. Со стороны римлян навстречу им выступили три ветерана из числа триариев, о чем можно было судить по их сверкающим на солнце фалерам – нагрудным знакам отличия за участие и проявленную доблесть во многих войнах и сражениях.

Эти три поединка продолжались недолго. Первым сразил своего противника Мемнон под восторженные крики повстанцев, а через минуту Сатир поверг на землю громадного оптиона, достав его острием меча в шею. Думнориг вскоре также покончил со своим искусным противником, центурионом-примипилом, хотя сам получил легкое ранение в плечо.

Римляне были смущены исходом поединков. Это было для них плохим предзнаменованием. Повстанцы же приветствовали своих вождей громоподобными кликами, потрясавшими окрестности. С этими не прекращающимися ни на мгновение кликами они пошли в наступление.

На левом фланге Тевтат, выполняя приказ Мемнона, зорко высматривал в строю римлян уязвимые места. Он искал отряды сицилийцев, которых легче было обратить в бегство. Иллириец располагал трехтысячным резервом, разделенным на пять отрядов. Два отряда он послал в обход, а с остальными в самый разгар битвы ринулся против римских и латинских ветеранов, которых римский консул ввел в бой, чтобы опрокинуть левое крыло восставших. Тевтат умело использовал условия местности и просчеты врага. Несмотря на численное превосходство римлян, ему удалось до наступления темноты сковывать силы противника. Никто из его воинов не отступил ни на шаг.

Ожесточенное сражение продолжалось до самой ночи. Римляне и союзники-италики бились храбро, но подвели сицилийские гоплиты, обратившиеся в паническое бегство на левом крыле римлян. Здесь Сатир с отборным отрядом при поддержке конницы во главе с Мисагеном и Астанабалом далеко их преследовали, после чего вышли в тыл когортам римских триариев, вместе с которыми находился сам консул. В этом сражении Аквилий как военачальник показал себя не с лучшей стороны: имея численный перевес, он едва не попал в окружение. Только наступившая ночь спасла римлян от тяжелого поражения.

Восставшие с полным основанием считали себя победителями, особенно когда на следующий день стало известно, что консул ночью отвел свое потрепанное войско в Агирий. Под Ассором остались лежать пять тысяч убитых римлян и союзников. Раненых в консульском войске было в два раза больше. Боеспособных солдат у Аквилия оставалось не более двадцати четырех тысяч пехоты и трех тысяч всадников. Восставшие потеряли три тысячи убитыми и столько же ранеными. Войско их сократилось до двадцати трех тысяч пеших воинов и трех с половиной тысяч всадников.

В течение двух последующих дней Мемнон напрасно ожидал, что консул решится на новое сражение, после чего повел свое войско к восточному побережью с целью либо увлечь Аквилия за собой, либо соблазнить его надеждой неожиданным ударом захватить Триокалу, в которой оставался гарнизон численностью не более четырех тысяч человек (среди них было много инвалидов), о чем консул в тот момент еще не знал. Мемнон не сомневался, что Эвгеней удержит хорошо укрепленную Триокалу до того времени, когда сам он подойдет к городу со всеми своими силами, принудив римлян вести борьбу на два фронта.

Но Аквилий не пошел на Триокалу, разгадав хитрый замысел противника.

Как только Мемнон покинул область Ассора, консул немедленно двинулся туда и занял город. Прежде всего он занялся похоронами пяти тысяч павших в битве римлян и союзников, потом стал приводить к присяге всех способных носить оружие жителей Ассора и соседних с ним городов. В Ассоре консул провел десять дней. Военные наборы производились им со всей суровостью – никому он не давал отсрочек и не брал взяток, только сицилийских всадников освобождал от службы при условии, если они согласны были безвозмездно передать своих коней и вооружение велатам (так назывались у римлян солдаты, не имевшие оружия и вводившиеся в строй на место павших в сражении).

Во время пребывания в Ассоре консул присоединил к своему войску около двух тысяч гоплитов и посадил на коней четыреста велатов. Этим он хоть в какой-то мере восполнил понесенные потери. Тогда же он опубликовал особый декрет, в котором от своего имени назначил за голову Мемнона награду в тридцать талантов, причем беглым рабам, даже участникам мятежа, обещал свободу и десять тысяч сестерциев.

Войско восставших тоже нуждалось в пополнении. Мемнон отправил в Термы Селинунта около двух тысяч воинов, получивших серьезные ранения в сражении под Ассором. В пешем строю оставалось не более двадцати пяти тысяч бойцов, включая тысячу человек, имевших легкие ранения. Рассчитывать на большой приток добровольцев пока не приходилось. В крупных поместьях восточных областей рабов оставалось мало, к тому же многие из них пришли в уныние после смерти Афиниона и вести о поражении кимвров. Они считали бессмысленным продолжение борьбы с римлянами.

В середине сентября Мемнон занял городок Бидис, находившийся в нескольких милях от Сиракуз. Здесь к восставшим примкнули восемьсот рабов, которых они освободили из эргастулов. Это были молодые германцы-тевтоны. Их скупили по дешевой цене у войсковых квесторов в Риме ловкиие сиракузские дельцы-землевладельцы. Рабов они привезли и заключили в эргастулах своих поместий, с нетерпением ожидая, когда консульские легионы покончат с мятежниками. Они расчитывали перепродать свой «товар» по дорогой цене, прекрасно зная, какой острой будет нехватка рабочей силы в хозяйствах сицилийских землевладельцев после окончания войны.

Мемнон вооружил германцев тем оружием, которое он отнял у римлян в сражении под Ассором. Немного позднее к нему сбежалось еще около шестисот человек. В это время Мисаген со своими всадниками совершал рекогносцировки вблизи Ассора, регулярно посылая Мемнону донесения о противнике. Из показаний захваченных им в плен римских фуражиров можно было сделать вывод, что консул не пойдет на Триокалу, пока не прибудут подкрепления из Рима.

* * *

Поздней осенью в Риме проходили центуриатные и трибутные комиции.

Консульство на следующий год получили Гай Марий (в шестой раз) и Луций Валерий Флакк. Хотя избранию Мария препятствовали не только оптиматы, но и часть всадничества, арпинец одержал решительную победу, пройдя в консулы первым по списку. Этим успехом на выборах он обязан был союзу с популярами, которые были на пике своего влияния в народе. Гай Клавдий Марцелл, бывший легат Мария, прославивший себя в битве при Аквах Секстиевых, получил большинство голосов при выборах курульных эдилов. Гай Сервилий Главция был избран претором, а его друг Гай Сауфей – квестором.

Перед выборами народных трибунов не обошлось без волнений и драк, в которых пострадали десятки людей, а Квинта Нония, ставленника оптиматов в противовес Сатурнину, толпа забила насмерть. После этого Луций Апулей Сатурнин без труда прошел в народные трибуны (во второй раз). Другого соперника, равного Квинту Нонию, у Сатурнина не было.

Марий по окончании выборов продолжал хлопотать за своего друга Мания Аквилия, срок консульских полномочий которого подходил к концу, а война в Сицилии продолжалась, причем с небывалым ожесточением. Марий старался повлиять на сенат через собранную народными трибунами плебейскую сходку. В народе арпинец еще пользовался большой популярностью как победитель кимвров и тевтонов, но большинство сената быстро охладевало к нему. Многие сенаторы выказывали ему