столь быстро и остановиться для сражения, тем более на позиции, где были приняты все меры, чтобы сделать менее проигрышными шансы крупного сражения. Это было неразумно, ибо следовало торопиться, чтобы не оказаться отрезанным от Кенигсберга. Но гордость говорила громче разума, и генерал Беннигсен решил ожидать французскую армию перед Гейльсбергом.

Гейльсберг расположен на высотах, между которыми протекает река Алле. Русская армия, разделившись по обоим берегам Алле, занимала многочисленные редуты, выстроенные на этих высотах. Это довольно значительное неудобство искупалось четырьмя мостами, установленными в хорошо защищенных впадинах и позволяющими передвигать войска с одного берега на другой. Поскольку французы, по всем признакам, должны были подойти по левому берегу Алле, на этой стороне сосредоточилось наибольшее количество русских войск. В редутах правого берега генерал Беннигсен оставил только императорскую гвардию и дивизию Багратиона, утомленную боями последних дней. Батареи были расположены для стрельбы с одного берега на другой. На левом берегу, с которого должны были атаковать французы, виднелась наибольшая часть неприятельской армии под защитой трех редутов, ощетинившихся артиллерией. Эти редуты оборонял генерал Каменский, присоединившийся 10-го числа. Сзади и несколько выше в две линии стояла русская пехота. Первый и третий батальоны каждого полка, полностью развернутые, составляли первую линию. Вторые батальоны, построенные колонной за первыми и в промежутках между ними, составляли вторую. Двенадцать батальонов, размещенных несколько далее, служили резервом. На продолжении линии, загибавшейся на правом фланге назад, располагались бесчисленные эскадроны русской и прусской кавалерии. Еще правее, у Конегена, располагались в наблюдении казаки. Подразделения легкой пехоты занимали несколько рощ, разбросанных там и тут впереди позиции.

Подходя к Гейльсбергу, французы попадали с фланга под огонь редутов правого берега, с фронта – под огонь редутов левого берега и под атаки многочисленной пехоты и еще более многочисленной конницы. Но воодушевленные жаром победы, убежденные, что неприятель помышляет только о бегстве, и спеша захватить у него новые трофеи, пока он не успел улизнуть, они не отдавали себе отчета ни в его численности, ни в преимуществе его позиций. Такой настрой разделяли как солдаты, так и генералы. И поскольку Наполеон еще не подошел, чтобы сдержать их пыл, Мюрат и Сульт, подойдя к Гейльсбергу, атаковали русских, не дожидаясь, когда подтянется остальная часть армии. Багратион, стоявший поначалу на правом берегу, быстро передвинулся на левый, для обороны ущелья Беверникена, а Беннигсен обеспечил ему опору в виде двадцати пяти эскадронов генерала Уварова. Форсировав ущелье, Сульт поставил батареей тридцать шесть орудий, что весьма облегчило развертывание его войск.

Первой, выйдя бригадными колоннами, перед неприятелем предстала дивизия Карра-Сен-Сира и потеснила русскую пехоту из лощины, спускавшейся от деревни Лавден к Алле. Благодаря этому движению смогла развернуться кавалерия Мюрата; но она была усталой, собралась еще не полностью и в самую минуту построения была атакована двадцатью пятью эскадронами генерала Уварова. Она вынуждена была отступить, отошла назад, перестроилась, снова атаковала и вернула себе преимущество. Дивизия Карра-Сен-Сира стояла по краям лощины, из которой вытеснила русских, находясь с фронта под обстрелом батарей редутов левого берега, с фланга – редутов правого берега, и несла жестокие потери. Ее сменила под огнем дивизия Сент-Илера, передвинувшись плотными колоннами через промежутки в линии французов. Эта доблестная дивизия пересекла лощину, потеснила русских и преследовала их до подступов к трем редутам, которые прикрывали их центр, в то время как кавалерия Мюрата бросилась на кавалерию Багратиона и разметала ее.

Между тем дивизия Леграна (третья дивизия Сульта) заняла позицию на левом фланге, перед деревней Лавден. Она вытеснила неприятельских стрелков из рощ, расположенных между двумя армиями, и тоже подошла к редутам, составлявшим главную силу русских. Генерал Легран отправил 26-й легкий на атаку ближайшего из трех редутов. Бесстрашный полк бегом устремился к препятствию, проник в редут и после ожесточенного боя остался его хозяином. Но командир неприятельской артиллерии успел забрать свои пушки, быстро передвинуть их назад, на участок, доминировавший над редутом, и накрыл 26-й картечью, причинив ему огромные потери. В ту же минуту русский генерал Варнек, заметив тяжелое положение 26-го, атаковал его во главе Калужского полка и отбил редут. Формировавший левый фланг дивизии Сент-Илера 55-й, пришел на помощь 26-му, но не смог поправить дела и был вынужден вернуться к своей дивизии, потеряв орла.

Так французские солдаты переносили огонь многочисленной и мощной артиллерии, но не отступали. Тогда Беннигсен решил воспользоваться своей многочисленной кавалерией и приказал провести несколько атак на дивизии Леграна и Сент-Илера. Последние встретили эти атаки с замечательным хладнокровием, так что их кавалерия успела построиться позади и атаковать, в свою очередь, русские эскадроны.

Наполеон, пока находившийся далеко от места сражения, заслышав пушки, дал генералу Савари молодых гвардейских егерей в помощь корпусам, столь безрассудно вступившим в бой. Ускорив шаг, Савари вышел на позицию между дивизиями Сент-Илера и Леграна. Встав в каре, он долго отражал атаки русской конницы. Этот неосторожный бой, в котором 30 тысяч французов сражались в чистом поле против 90 тысяч русских, укрытых редутами, продолжался до глубокой ночи. Наконец на крайнем правом фланге показался маршал Ланн, который разведал позиции неприятеля, но не стал ничего предпринимать без приказов императора. Русские понесли потери, намного превосходящие потери французов: 3 тысячи убитыми и 7–8 тысяч ранеными. (Французы потеряли 2 тысячи убитыми и 5 тысяч ранеными.)

Наполеон прибыл поздно, ибо не предполагал, что неприятель так скоро остановится для сражения. Он был весьма доволен энергией своих войск, но не доволен их желанием поспешно вступить в бой. Теперь он решил дождаться утра, чтобы дать сражение всеми своими воссоединившимися силами в случае, если русские продолжат отстаивать позицию Гейльсберга, либо, если они снимутся с лагеря, преследовать их до победы. Он заночевал с солдатами прямо на поле боя, которое устилали 18 тысяч русских и французов, убитых, умирающих и раненых.

Генерал Беннигсен, хоть и радовался, что выстоял против французов, тем не менее опасался, что на следующий день ему придется иметь дело со всей их армией, и дожидался дня, чтобы принять решение. Французы поднялись уже в четыре часа утра и подбирали раненых, перестреливаясь с неприятельскими аванпостами; армейские корпуса постепенно выходили на позиции. Ланн расположился слева от Сульта, корпус Даву начал располагаться слева от Ланна, у Гроссендорфа. Пешая и конная гвардия развертывались на высотах позади. Всё предвещало решительную массированную атаку.

Это зрелище, и в особенности вид корпуса Даву, который обходил в Гроссендорфе русскую армию и, казалось, даже направлялся к Кенигсбергу, заставили Беннигсена решиться на отступление. Он не хотел проиграть и целый день, и сражение, рискуя опоздать на помощь Кенигсбергу. Генерал Каменский должен был отходить первым, дабы вовремя