Была ясно, что после такого демарша с нашей стороны – билетов мы не получим. Очередь заволновалась и с возмущением обрушилась на нас. Было тут много до боли знакомых выражений и оборотов, появившиеся в годы «демократических преобразований»: - «откормленные молодчики» и «бедные солдатики, которые в армии как в тюрьме», «лучше вы бы боролись с дедовщиной, а не распускали руки», «обуза на шее государства и надо всех офицеров поставить к станку, или выгнать на колхозные поля с лопатой», но появились и новые, в свете событий в Чечне – «убийцы, наёмники, насильники и мародёры».

Обвинений и оскорблений было так много, что Бородуля перестал трясти рукой и застыл, открыв рот в удивлении. Но назревающий скандал прекратила старушка, которая решительно встала на нашу защиту.

- Чего разгалделись? Ишь… Когда пьяные солдаты двадцать минут не давали никому билеты купить, так вы все молчали, языки проглотили. Чего вы, мужчина, молчали, когда они тут слюни пьяные пускали, увидев девушку, а сейчас громче баб кричите. Сами в очках, наверно, в армии не служили? Правильно «офицера» сделали, навели порядок. Берите сынки билеты, не стесняйтесь.- Очередь как по мановению палочки заткнулась и теперь я сунулся к кассирше в окошко.

Но не успел ничего спросить, как она отрезала: - Для вас, билетов никуда нет.

- Девушка, давайте не будем ссориться: мне надо восемь билетов до Свердловска, а вы даже не поглядели….

- Билетов нет, мне и смотреть не надо.

Я долгим взглядом посмотрел на кассиршу и понял, что разговаривать с ней бесполезно. Мы отошли от кассы, а кассирша стала бойко продавать билеты и вполне возможно на наш поезд. Я ещё раз окинул взглядом пустой кассовый зал и в углу заметил неприметную дверь с надписью «Дежурный по вокзалу», около которой стояла женщина в железнодорожной форме и с красной повязкой на руке.

- Товарищ дежурный, - обратился я к ней, - ваш сотрудник отказалась обслуживать нас. Я попрошу вмешаться и сделать ей замечание.

Женщина сурово сдвинула тонкие брови: - Кассир сделала правильно, что не стала обслуживать хулиганов в форме. Я всё видела и полностью поддерживаю её действия.

- Уважаемая, увидев что два пьяных солдата, мешают продаже билетов и отвлекают вашего сотрудника от служебных обязанностей, вы должны были вызвать патруль, или милицию, чтобы те привели этих дембелей в порядок. Давайте так, не будем раздувать скандала, идёмте к кассе. Вы продаёте нам билеты, и мы уже через пятнадцать минут уезжаем отсюда на поезде.

Теперь к сурово сдвинутым бровям, прибавились сурово сжатые тонкие и бесцветные губы: - Билеты вам проданы не будут, пока вы не извинитесь перед солдатами.

- Ну, вы мать, и даёте, - поняв, что билеты нам здесь вообще не продадут, я изменил тон, - а теперь послушай меня. Мы сейчас расположимся вон там – под вашим красивым, электронным табло. Достанем водку, закуску и устроим такой бедлам, что вы сами принесёте нам билеты. Это я вам обещаю. – Я повернулся к товарищам, - ребята, приземляйтесь вон там. Доставай водку и закуску.

Дежурная возмущённо зафыркала: - Только попробуйте водку распивать здесь, я сразу же вызову милицию.

- Давай вызывай, только милиция связываться с нами не будет. Они просто не имеют право задерживать нас – офицеров, а вызовут сюда комендатуру. Которая приедет и заставит вас продать билеты, да ещё где-нибудь запись сделают об вашем отношений к выполнению своих служебных обязанностей. А полезут менты к нам, мы тут такую драку устроим, что половину зала разнесём и вы изначально будете виноваты: так как вы спровоцируете своим действиями беспорядки. – Я приложил руку к головному убору, - Честь имею, сударыня.

Дежурная задохнувшись от возмущения, резко развернулась и скрылась за дверью, предварительно громко хлопнув ей. Очереди перед кассой уже не было, кассирша вытянув шею, с опаской поглядывала в нашу сторону через стекло, а ребята, расположившись под табло, демонстративно раскладывали на скамейке водку, кружки и закуску, поджидая меня.

Хлопнули по первой, потом по второй: постепенно оживились и стали забывать, где мы и для чего здесь находимся. Прапорщик Масленников «поплыл» первый и попытался запеть, но Коля Бородуля быстро его заткнул. Шуму большого мы не производили и когда в зал сунулась милиция – человек пять, то ничего предосудительного не обнаружила. На то, что мы в общественном месте распивали спиртные напитки, они просто закрыли глаза: посмотрели на нас издалека и ушли. Дежурная, которая вышла из помещения, поглядеть как менты нам будут крутить руки, разочаровано громко хлопнула дверью и тоже скрылась. Выпивка быстро закончилась, сказалась и усталость: мои товарищи стали постепенно засыпать, облокотившись на вещмешки и откинувшись на спинку скамейки. Вскоре я остался бодрствующим один. Посидел немного, думая над тем, как нам выбираться с Нижнего Новгорода. Потом встал и попробовал договориться с кассиршей, но та не шла на контакт ни в какую. Побродив по залу, я опять подошёл к расписанию движения поездов и ещё раз стал прикидывать возможности отъезда, которые были совсем не радостные - первый поезд был только через пять часов. Мой взгляд в очередной раз скользнул по расписанию и остановился на малоприметной строчке в самом низу расписания: - Почтовый поезд «Москва – Пермь» отправляется с Нижнего Новгорода в 3 часа 45 минут, ежедневно. Я бросил машинально взгляд на часы – 3 часа 30 минут. Так что, он должен сейчас отправляться и мы ничего про него не знали.

У первого перрона, куда я выскочил, в серой предрассветной мгле, стоял почтовый поезд из десяти вагонов. Быстро пробежал вдоль состава, но двери везде были закрыты, и лишь когда бежал обратно, двери одного из вагонов открылись и на перрон вышли две симпатичные девушки в железнодорожной форме.

- Девчонки, вы с этого поезда?

- Да, - девушки заинтересованно оглядели меня, что сразу же отметил, как положительный фактор, - А что?

- Девушки, милые, нас с Чечни в отпуск, пока в боях передышка, отпустили на неделю, а мы тут застряли. Не