Иван, Семен и Андрей Панкратьевы, Гаврило, Максим и Григорий Чирьевы, Матвей и Иван Семенниковы, отец и сын — Василий и Семен Грудцыны. Не все 34 человека, значившиеся в списке гостей, могли принять участие в выборах; против 10 имен в списке находим отметки, которые могли оправдывать их отсутствие. Так, гости Иван Сверчков, Василий Шустов, Афанасий Олесов были «от служб отставлены». Семен Лузин, родом из Ярославля, имевший там значительное имущество, склад товаров и кожевенный промысел[1067], значится «стар и болен», Григорий Шустов — «остарел», Семен Шиловцев — «слеп», Матвей Семенников — «остарел и отставлен», Иван Юрьев, Игнатий Могутов и Кирило Климов оказались больными, однако двое первых на выборах были. Всего приняло участие в выборах только 18 гостей, как можно судить по числу подписей под избирательным протоколом. «Лета 7207, — гласит текст этого протокола, — марта во 2 день по указу великого государя царя (т.) гости выбрали к 208-му г. в призиденты (sic!) и в бурмистры гостей Ивана Панкратьева, Ивана Семенникова, Логина Добрынина, Ивана Исаева». Затем идут рукоприкладства: «К сему выбору Иван Антонов руку приложил», «К сему выбору Иван Юрьев руку приложил» и т. д. Гость Михайло Шорин приложил руку также и вместо Игнатья Могутова, обозначенного больным; за гостя Никифора Сырейщикова, вероятно, по его неграмотности, расписался подьячий Иван Булгаков, за слепого гостя Семена Хрисанфова Шиловцова — приказчик его Васька Михайлов. Остальные расписывались сами, и из этого виден высокий процент грамотности среди высшего разряда торгово-промышленного населения в конце XVII в. Так, следовательно, 2 марта появились первые четыре бурмистра из гостей[1068].

В гостиной сотне в феврале 1699 г. насчитывалось, как мы уже выше видели, 280 ответственных тяглецов; тем не менее сотня считала этот состав слишком малочисленным и для производства выборов недостаточным. 22 февраля сотня обратилась в Разряд с челобитной, в которой заявляла, что в бурмисты — такое правописание нового вводимого в оборот и малопонятного слова выдержано по всему заявлению — выбрать некого. Все члены сотни заняты уже службами. «В нынешнем, государь, в 207 году в феврале месяце, — писала сотня в этом заявлении, — по твоему, великого государя, именному указу сказан нам, холопем твоим, в Разряде твой, великого государя, указ, выбрать нам меж собя к гостям в товарищи в бурмисты. И у нас ныне, холопей твоих, выбрать в бурмисты из московских жителей очередных людей некого; многие наша братья служат московские жители неочередные службы, на иных есть службы по две». На предстоящие выборы гостиная сотня взглянула, видимо, не как на желанное право самоуправления, а как на новую повинность, учреждаемую же вновь должность бурмистров стала рассматривать как новую службу, умножавшую собой число прежних служб, для отбывания которых по очереди не хватало наличных кандидатов. Тяготясь, таким образом, новыми выборами, сотня в целях облегчения просит далее в той же поданной в Разряд челобитной вызвать в Москву грамотами проживающих в иных городах ее членов и привлечь их к новой службе, тем более что вообще до них теперь доходит очередь к службам. «А есть, государь, у нас, — читаем далее в челобитной, — очередные люди в городех гостиной же сотни и служить им, тем городовым людем, очередь, а они люди добрые и пожиточные, такая служба служить им в бурмистах мочно». Таких иногородних членов гостиной сотни, могущих быть привлеченными к службе, в челобитной указано 6: в Казани Иван Микляев, в Нижнем Иван Попов, в Симбирске Иван Андреев, у Соли Камской братья Степан и Василий Борисовы Елисеевы, в Смоленске Иван Басарга. Ходатайство в Разряде было уважено, и на нем была положена помета: «207 февраля в 22 день по указу великого государя боярин Тихон Никитич Стрешнев приказал о высылке тех чинов людей к Москве послать в приказы, где те городы ведомы, памяти и явиться им у бурмистров»[1069]. Выборы бурмистров от гостиной сотни состоялись 4 марта. «Лета 7207 марта в 4 день, — читаем в избирательном протоколе, — по указу великого государя царя… гостиной сотни староста Михайло Попов и все сотенные люди выбрали мы всею сотнею гостиной же сотни в бурмистры Афанасья Михайлова сына Гурьева, Ивана Якимова сына Крылова, из Казани Ивана Афанасьева сына Микляева, Соли Камской Степана Борисова сына Елисеева. И они люди добрые и пожиточные и с такое дело их будет, и во всем им верим. В том мы на них всею сотнею и выбор дали за руками. К сему выбору староста Михайло Попов руку приложил. К сему выбору Антипа Антипин руку приложил» и т. д. Таким образом, от гостиной сотни было выбрано так же, как и от гостей, четверо бурмистров, из них двое иногородних, не успевших, конечно, прибыть в Москву, на выборы и выбранных заочно. Не значило ли это свалить половину бремени на отсутствующих, пользуясь именно их отсутствием и невозможностью для них протеста, обычай, хорошо известный в истории выборов на тягостные должности, рассматриваемые более как повинность, чем как право. Избирательный протокол скреплен 100 рукоприкладствами членов гостиной сотни; следовательно, на выборах участвовало только лишь немного более одной трети состава сотни; остальные, может быть, заняты были службами, отвлекавшими их за пределы Москвы. Из 100 подписавшихся 91 подписались лично и только за 9, вероятно, за неграмотностью приложили руки другие лица, по большей части родственники, например: «Арефей Турченинов вместо отца своего Тимофея Трифоновича по его велению руку приложил». «К сему выбору вместо гостиной сотни Сели-верста Семенова внук его Селиверстов Рейтарского приказу подьячей Мишка Михайлов руку приложил». «К сему выбору Никита Вихляев вместо отца своего Ивана Герасимовича по его велению руку приложил» и т. д. Если действительно все не подписавшиеся лично не могли сделать этого по неграмотности, то надо заключить, что процент неграмотных среди высшего слоя московского купечества в конце XVII в. был очень незначителен, всего 9 %. В числе подписавшихся видим нескольких представителей тех же фамилий, с которыми мы уже имели дело, рассматривая список гостей: таковы Панкратьевы, Боковы, Шапочников, Нестеров, Добрынин. Возможно, что это случайные однофамильцы; возможно, что это младшие братья или племянники гостей, члены тех же торговых домов[1070].

Через пять дней после гостиной сотни, 9 марта, происходили выборы на двух противоположных концах Москвы: в Кадашевской слободе в Замоскворечье и в Мещанской слободе за Земляным городом. В Кадашевской слободе считалось 179 тяглецов[1071], причем рядом с этой цифрой в документе, ее приводящем, отмечена оговорка: «Из того числа в службе 50 человек», свидетельствующая о том, что и в Кадашевской слободе смотрели на выборы