подпись именного указа несколькими думными дьяками была переходной стадией в развитии формы законодательного акта от скрепления одним думным дьяком к собственноручной подписи высочайшего имени.

В самых кратких словах попытаемся передать содержание этих двух указов 30 января. Начнем с указа о выборе бурмистров в Москве[1056]. Он обращен к корпорациям Московского посада как высшим — гостям и гостиной сотне, — так и низшим — дворцовым и черным сотням и слободам: «Великий государь указал гостям и гостиные сотни и Кадашевы, и Казенные, и Бронные и дворцовых и конюшенных и иных всех черных сотен и слобод всем посадским и купецким и промышленным людям сказать свой, великого государя, указ». Далее следуют мотивы указа: они, посадские люди, ведомы судом и сборами в разных приказах, и великому государю известно учинилось, что им в их торгах и промыслах от многих приказных волокит чинятся большие убытки и разоренье, так что иные из них от торгов своих и промыслов отбыли и оскудали, и от этого казенным и окладным доходам учинилась недоимка, а неокладным сборам большие недоборы. Поэтому, милосердуя о них, — и далее излагаются цели указа и его основная идея — для того, чтобы им, посадским людям, не было в разных приказах волокиты и убытков и разорения и чтобы великого государя казне — прямым податям — не было недоимки, а косвенным сборам не только не было недобору, но и было бы пополнение, великий государь указал: впредь судом и сборами их, московских посадских людей, в тех приказах, где они были ведомы, не ведать, а ведать — здесь законодатель оставляет узкий круг московского посада и начинает говорить о всем торгово-промышленном населении государства — а ведать всего Московского государства посадских людей бурмистрам.

Указ переходит, далее, к более детальной разработке этой мысли об изъятии посадского населения из ведомства многих приказов и о его самоуправлении через выборных бурмистров, намечая организацию этой выборной коллегии бурмистров, их обязанности, их финансовую и судебную компетенцию и ответственность за них их избирателей, причем видны двойственный характер и двойственное значение московских бурмистров: они выбираются из членов московского посада и ведают московский посад, но они же имеют значение центрального всероссийского органа по управлению городами. Бурмистры выбираются ежегодно и на годовой срок из всех московских корпораций: гостей, гостиной сотни и изо всех сотен и слобод, по скольку человек похотят. Выбирать следует людей добрых и правдивых; одному из этих выборных бурмистров быть у них «в первых, сидеть по месяцу президентом». На обязанности бурмистров возлагается принимать меры, «смотреть и беречь накрепко», чтобы окладные (прямые) сборы собирались без доимки, а таможенные, кабацкие и иные сборы (косвенные) с пополнениями, привлекая к платежу казенных сборов приезжих в Москву торговых людей, а также занимающихся торгами и промыслами московских беломестцев. Для осуществления этого дела бурмистры должны взять из всех приказов ведомости о сборах, и в частности ведомости о московских корпорациях и о поступающих с них платежах. Московские бурмистры принимают окладные подати и неокладные сборы со всех посадов, хранят собранные деньги и выдают их в расход по ассигновкам — «по его, великого государя, указу», отдавая оставшиеся за расходами суммы в приказ Большой казны. Всем приходам и расходам они ведут отчетность, которую должны ежегодно в сентябре по миновании срока своей должности представлять также в Большую казну. Таким образом, ведомство московских бурмистров получало значение центральной всероссийской кассы, куда должны были притекать окладные и неокладные, прямые и косвенные сборы со всех городов государства и откуда должны были идти по ассигновкам свыше ресурсы на разные государственные надобности. Ответственность за исправную деятельность бурмистров по финансовому управлению возлагается на их избирателей: «А буде они, бурмистры, в котором году каких его, великого государя, доходов по окладам не выберут или каких сборов чего не доберут, и то все взять на тех людях на всех, которые их, бурмистров, выберут, вдвое для того, что они, бурмистры, тое доимку учинили за их выбором».

В таких общих чертах намечена в указе деятельность московских бурмистров по финансовому управлению. Другой обязанностью бурмистров должен быть безволокитный и беспристрастный суд над посадскими людьми по всяким их судебным делам: «челобитчиковым», т. е. по частным искам, «расправным», по которым привлекало к ответу государство, и «купецким», так называемым коммерческим процессам. Для отправления правосудия предписывалось выдать им из Разряда Уложенную книгу и списки с новоуказанных статей. Виновных, которые бы «довелись до правежу и наказанья и казни», бурмистры должны подвергать соответствующему наказанию безволокитно и без каких-либо своих прихотей.

Перейдем к другому указу 30 января, касающемуся местных органов. Он также начинается обращением к заинтересованному в реформе населению: «Великий государь указал: во всех городех посадским и всяких чинов купецким и его, великого государя, волостей, сел и деревень промышленным и уездным людям сказать свой, великого государя, указ». В городах, как видим, различены посадские люди от «всяких чинов купецких людей». Посадские люди — это особое потомственное торгово-промышленное сословие; «всяких чинов купецкие люди» — это люди всяких иных сословий, например, крестьяне, служилые люди, занимающиеся торгами или промыслами в городе, явление тогда весьма частое. Не особенно точным кажется сопоставление терминов «великого государя волостей и сел и деревень промышленным и уездным людям». В каком смысле промышленные люди (по признаку занятия) противополагаются уездным людям (по признаку места жительства)? Нельзя ли сопоставление этих терминов понимать так: его, великого государя, волостей, сел и деревень жителям, как имеющим торги и промыслы, так и простым крестьянам? По крайней мере, такое толкование этому месту указа дала действительная жизнь при его применении на практике. Все население черных и дворцовых волостей, сел и деревень, а не одни только торгово-промышленные люди, живущие в этих волостях, селах и деревнях, выбирало бурмистров.

Мотивом реформы законодатель выставляет те притеснения, которые торгово-промышленное население городов и население черных и дворцовых волостей терпит от воеводской администрации — многие воеводские и приказных людей обиды, налоги, поборы и взятки. Приказными людьми в этом случае назывались местные администраторы более низкого ранга, чем воеводы, бывавшие в очень малых городах, в черных и дворцовых волостях, и назначавшиеся из низших слоев служилых людей или же подьячих.

Отличительными особенностями местной реформы сравнительно с центральной, о которой говорил предыдущий указ, были две черты: ее факультативность и ее условность. Реформа центральная — обязательна; реформа местная предоставляется на усмотрение самого местного торгово-промышленного населения. Если это население пожелает, буде посадские и уездные торгово-промышленные люди «похотят» по всем делам финансовым и судебным быть изъятыми из воеводского управления