и управляться по этим делам своими выборными в земских избах, то им предоставляется выбирать для этой цели из своей среды людей «добрых и правдивых». Другая отличительная особенность местной реформы — условность — заключалась в том, что право избавиться от воеводской власти и управляться своими выборными в земской избе предоставлялось в случае желания городов не безусловно, не даром. За «милость и призрение великого государя», что они, торгово-промышленные посадские и уездные люди, будут от воевод и приказных людей в обидах, налогах, поборах и взятках свободны, они должны брать на себя обязанность платить окладные (прямые) налоги в двойном против прежнего размере, привозя их сами, без посредства воевод, в Москву, где будут их принимать московские бурмистры. Выше было уже говорено, что обеими этими своими чертами, факультативностью и условностью, реформа 1699 г., вводившая самоуправление торгово-промышленных людей, очень напоминает земскую реформу середины XVI в., которая предоставляла также уездам, городам и волостям право самоуправления под условием повышенных платежей в казну. Итак, если посадские и уездные торгово-промышленные люди «похотят» по финансовым и судебным делам управляться своими выборными и платить окладные доходы вдвое, то пусть выбирают для этого управления из своей среды кого и сколько человек пожелают, двух, трех или больше. Избранных с «выбором за руками», т. е. с избирательным протоколом, скрепленным подписями выборщиков, надлежит присылать в Москву в приказы, где который город ведом. В Москве выборным людям по принятии у них протоколов будут даны грамоты «с прочетом», т. е. грамоты, удостоверяющие их полномочия, которые они должны будут представить для прочтения местной воеводской администрации. Когда будут являться в Москву в соответствующие приказы эти выборные, то о ходе выборов составлять доклад государю, в который вносить также сведения об окладных доходах, что прежде платили и что впредь платить доведется; этот пункт свидетельствует о том усиленном интересе, который выказывал к реформе сам Петр. В конце указа находим предписания, имеющие значение технических подробностей относительно его обнародования: из Разряда, откуда выходит указ, сообщить его грамотами воеводам городов, ведомых в Разряде, и памятями в другие приказы, в которых ведомы остальные города, для посылки таких же грамот воеводам.

Таково в общих чертах содержание обоих законодательных актов 30 января. Уже при первом чтении их видно, что это не какие-либо развитые и детально разработанные уставные положения; это не более как наброски, лишь в самых общих, и довольно неопределенных линиях наметившие неясные и колеблющиеся контуры будущих учреждений. Изъятие торгово-промышленных людей в городах и черносошного крестьянства в деревнях из ведомства воеводской власти, объединение ведомства их вместо многих приказов под ведомством московских бурмистров; в городах и государевых волостях, которые пожелают под условием двойного платежа прямых налогов, самоуправление торгово-промышленных людей и крестьян в виде выборных, которые, заседая в земской избе, заменяют для посадского и волостного населения власть воеводы, ведают их по тем финансовым и судебным делам, по которым прежде их ведал воевода; в Москве — коллегия бурмистров, избранная корпорациями московского посада, ведающая посадское население Москвы как местный орган и в то же время имеющая значение центрального Объединяющего органа для всего торгово-промышленного населения государства, заменяющего собой многие прежние приказы, — таковы приблизительные очертания новых учреждений. Но в указах 30 января, при всем их многословии, пожалуй, все же гораздо меньше сказанного, чем недоговоренного, больше неясного, чем отчетливого и определенного. В них много недомолвок и немало противоречий. В Москве избираются бурмистры, но то учреждение, которое они составляют, не получило еще в указе никакого названия; можно думать, что эта группа бурмистров еще и не мыслилась законодателем в момент издания указа как некоторая коллегия, как оформленное учреждение. Точно так же выборные в городах не обозначены пока никаким специальным названием, — просто именуются мирскими выборными людьми; они стали называться бурмистрами уже потом. Срок службы московских бурмистров указан годовой; срок службы местных выборных не обозначен. Не указан срок вступления новых учреждений в действие. Речь в первом указе идет о московских посадских людях; но затем законодатель заговаривает об отношении московских бурмистров к торгово-промышленным людям всего государства. Неясно обозначение сельского населения, втягиваемого в реформу: «его великого государя волости, села и деревни» — какие волости, села и деревни называются здесь «его великого государя», черные, т. е. государственные, или также и дворцовые? Отношение местных органов самоуправления — земских изб — к центральному не развито и остается в значительной мере неясным и неопределенным. Введение новых местных органов самоуправления факультативно, предоставлено на волю населения городов и некоторых разрядов сельского населения; но не устанавливается, как быть с теми городами, которые не пожелают освобождаться от власти воевод, а предпочли бы оставаться по-прежнему под воеводским управлением, кому в этих случаях будут подчиняться воеводы: московским ли бурмистрам или по-прежнему приказам, ведающим города, нарушая, таким образом, идею объединения торгово-промышленного населения в ведомстве одного центрального органа. Возможно, что законодатель, проводя факультативность реформы, в то же время не представлял себе случаев отказа от нее на практике. Неясно далее и самое подчинение московским бурмистрам земских изб тех городов, которые пожелали бы ввести реформу. У московских бурмистров — центральная касса, куда местные мирские выборные люди свозят ежегодно местные сборы; но в какой степени местные выборные подчинены московским бурмистрам и ответственны перед ними, не установлено.

Иерархическое отношение между новыми органами местного самоуправления и московскими бурмистрами в финансовом управлении еще кое-как намечено и выражается, по крайней мере, в самом привозе местных сумм в центральную кассу. Иерархии судебной законодатель совсем не коснулся. Суд над провинциальными посадскими людьми производится в местных земских избах; суд над московскими посадскими людьми производят московские бурмистры. Но становится ли центральный орган — московские бурмистры — высшей судебной инстанцией по отношению к местным земским избам и идет ли к ним перенос судебных дел из местных земских изб, не сказано, а если не к ним, то куда же такой перенос дел должен направляться? Нет ни слова о том, сохраняются ли в посадах прежние органы самоуправления: посадские сходы и земские старосты, и если сохраняются, то каково должно быть их взаимоотношение с новыми. Не сказано также ничего о прежних «верных» органах, заведовавших сборами, таможенных и кабацких головах, остаются ли они, и если да, то в какие отношения становятся к выборным людям, заседающим в земских избах; этот вопрос будет решаться впоследствии. Словом, видно, что законодатель стремился в указах 30 января набросать лишь основные идеи реформы и мало интересовался второстепенными подробностями, вопросы о которых должны были неизбежно возникать с первых же шагов при осуществлении реформы; но