«Я не буду. Нет! Но разве я могу подвести ее снова?»

Сури хотела одного: вернуться в Долину Боярышника, в свой маленький домик. Не следовало ей приходить в Далль-Рэн, говорить с Персефоной и пускать с горы все эти жуткие камни. Жила бы себе тихо и счастливо…

Она заплакала.

«Должен быть другой способ! О, дорогая Праматерь всего сущего, ведь должен быть и другой способ!»

Сури сидела в темноте, слегка раскачиваясь, и пыталась найти в себе мужество поднять меч. Вдруг она почувствовала рядом Минну. Волчица положила голову Сури на колени, и девочка-мистик обняла ее, зарывшись лицом в мягкую шерсть.

* * *

Персефону снова клонило в сон.

Видимо, Арион истощила их всех. Просто сидеть было утомительно, словно она взбиралась по высокой лестнице. Отец называл это состояние смертельной усталостью, мать Персефоны говорила «на последнем издыхании». Сама Персефона чувствовала себя так, будто испытывала и то, и другое, и еще чуть-чуть сверху. Никогда прежде она так не выматывалась. Темный покой не помог отдохнуть. Все указывало на то, что нужно покориться своей участи.

И вдруг усталость исчезла.

Раздался треск, будто что-то сломалось. Звук шел не снаружи, баррикада держалась. Персефона так и не поняла, что произошло, но у нее будто груз упал с плеч. Она ощутила легкость, бодрость и энергичность, которые были присущи ей в юности. Сонливость прошла, многочасовая прострация улетучилась без следа.

Как раз вовремя, чтобы умереть. Персефона изумилась иронии ситуации и едва не разразилась безумным смехом, как вдруг загораживающая вход преграда взорвалась. По полу заскакали камни, ломаясь на куски, и внутрь вместе с пылью и обломками проник синий свет лишайников. Проследив взглядом за просвистевшим совсем рядом камнем, Персефона заметила Арион и все поняла. Арион распростерлась на полу пещеры.

Вот и конец.

Почему-то Персефона ожидала хоть какого-то предупреждения. Арион могла бы поставить их в известность или предостеречь. Миралиит могла бы дать им попрощаться или помолиться. Похоже, Арион слишком устала. Или демон совершил нечто неожиданное. Персефона сама себе удивлялась, что в последние минуты жизни нашла время и силы пожалеть фрэю. Она даже ощутила легкий укол вины за то, что вовлекла ее и всех остальных в эту историю.

Бэлгаргарат с хрюканьем вломился в пещеру, опустившись на свои козлиные колени: рога вились как закрученная веревка, на уродливой морде сверкали острые клыки и крошечные свирепые глазки.

«Настоящий лик смерти! Интересно, все ли видят то же, что и я, в свои последние секунды?»

– Сеф, встань сзади! – Мойя выступила вперед, прикрывая Персефону. Даже теперь она служила своему вождю надежным Щитом.

Столкнувшись с Бэлгаргаратом, вряд ли другие Щиты стояли бы так же храбро, как Мойя. Обрубок точно не остался бы рядом с Коннигером, а Коннигер вмиг покинул бы Рэглана. Мойя не сбежала, а превратила себя в живую преграду. Девушка, прежде известная лишь красотой, твердо намеревалась защитить вождя от двадцатифутового козлоногого демона. Что за отважное сердце бьется в этой женской груди!

«Клянусь Великой Праматерью, как же я люблю тебя, Мойя!»

Бэлгаргарат выпрямился во весь рост и рыкнул так громко, что Персефона невольно заткнула уши. Потом она тоже достала меч. Почему бы и нет, во имя Тэтлинской ведьмы?!

Мороз, Потоп и Дождь, к их чести, заняли место с ними рядом. Двое взялись за мечи, третий достал кирку. Две миниатюрные женщины и три низкорослых гнома стояли плечом к плечу. То ли случайно, то ли по воле богов все подняли оружие одновременно, будто тренировались вместе долгие годы.

«Сейчас я умру», – внезапно осознала Персефона. Один удар копытом, и погибнут по крайней мере двое сразу. Хотя ей следовало бы ужаснуться, в сумбуре овладевших ею эмоций страха не было и в помине. «Мне не страшно. Ни капельки». Персефона удивилась, ведь если иссякла всякая надежда, на ее место должен прийти страх. Глядя на злобную гору, остановить которую даже миралииту-волшебнику оказалось не по силам, Персефона не испытывала ни малейшей надежды. Пожалуй, она даже приободрилась. Впервые она чувствовала себя такой живой. Освободившись из сонливой трясины, в которую погрузила их всех Арион, Персефона ощутила небывалую полноту бытия. Сердце застучало в груди, дыхание участилось. Она вдохнула холодный влажный воздух и услышала, как наконец перестали катиться последние камни.

Бэлгаргарат сделал шаг вперед, передвинув копыто. Персефона с Мойей перенесли вес на заднюю пятку, готовые нанести удар. И тут у них за спиной раздался оглушительный рев.

Два светящихся камня и синий мох в соседней пещере давали мало света. Рев прозвучал в глубине камеры. Громкий, звериный рык. В темноте двигалось что-то огромное.

Неужели их теперь двое?

Бэлгаргарат сделал еще один шаг, и этого хватило, чтобы из тени на свет выскочило нечто огромное и врезалось в демона со страшной силой. Оба ударились о стену возле прохода, проделав в ней новую трещину, и откатились друг от друга.

Персефона схватила светящийся камень и сжала в ладони, чтобы направить луч. Бэлгаргарат столкнулся с еще одним великаном – на четырех лапах, с длинной шеей, хвостом, когтями и кожистыми крыльями.

– Дракон?! – воскликнула Мойя. – Откуда взялся дракон?

Персефона посмотрела на Арион. Фрэя лежала неподвижно, как мертвая.

– Не знаю. Но… по-моему, он на нашей стороне.

Мойя криво улыбнулась.

Двое гигантов снова кинулись друг на друга. На этот раз дракон вцепился в козла передними и задними лапами, одновременно кусая длинной зубастой пастью. Бэлгаргарат топтал его копытами. От шума у Персефоны заложило уши. Бэлгаргарат схватил дракона за шею и швырнул в стену, наделав еще больше трещин в некогда непробиваемом камне.

– Брин! – завопила Сури.

Не крикнула, а именно завопила. Никогда раньше Персефоне не доводилось слышать от мистика подобных воплей. Мойя надрывалась постоянно, Брин тоже, однако Сури никогда. Обычно мистика мало что беспокоило.

Девочка вышла из темноты, вся залитая кровью.

– Ох, Мари! – вскрикнула Персефона.

Лицо у Сури было осунувшееся и бледное. Она плакала и задыхалась.

– Мне нужна Брин! Мне нужна Брин! Сейчас же!

Возле прохода раздался ужасный грохот, за ним – потусторонний вой.

Брин подбежала, возникнув из темноты в свечении призрачного зеленого камня, который держала Персефона.

– Что случилось? Что…

– Имя! – крикнула ей Сури. – Ты должна начертить имя!

– Какое имя? – спросила Брин, с ужасом глядя на мистика. – Сури, что случилось? Откуда столько крови?..

– Она не моя, не моя, – с дрожью в голосе ответила Сури.

Мистика била дрожь, голова тряслась, дыхание – стаккато судорожных вдохов.