– А ты обрекаешь нас на нее, потому что отказываешься от поединка! – воскликнул Кругер.

– Ни на что я вас не обрекаю. Я всего лишь констатирую факт. Адгара мне не одолеть. Хотите победы – ищите кого-нибудь другого.

Вожди переглянулись. На их лицах проступила обреченность – безрадостное принятие неизбежного поражения. Кругер посмотрел на свою роскошную мантию и на перстни, будто заранее с ними прощался.

Тэган наклонился вперед. По возрасту вождь годился Рэйту в отцы.

– Придется драться тебе, – сказал он Рэйту тоном, не допускающим возражения. – Другого выбора нет.

– Гула-рхуны куда искуснее в схватке, чем дьюрийцы, – ответил Рэйт. – Адгар – опытный воин. Он множество раз бывал в бою, в отличие от меня. И если он действительно убил моего брата, то шансов у меня маловато.

– Это лучше, чем ничего. К тому же тебе нужно отомстить за смерть брата.

– Своих братьев я ненавидел, – признался Рэйт и вздохнул. – Три года как умерли, а все еще пытаются меня убить.

Роан проснулась в темноте, не понимая, где находится. Не тлели оранжевые угли в очаге, не храпел Ивер… Она всегда боялась просыпаться в тишине. Это означало, что кошмары последовали за ней в явь. Точнее, кошмар, поправила себя Роан.

Послышался шум. Роан задержала дыхание и повернула голову. Не Ивер. В зеленом свечении она увидела Персефону, Мойю и Арион, сидевших в середине большого зала. Роан все вспомнила! Она не дома, она заперта в миле под землей в каменной могиле в чужой стране, без воды и почти без пищи, и еще есть демон, который скоро прорвется через баррикаду и убьет их всех. О, спасибо тебе, Мари! Роан облегченно вздохнула и расслабилась.

Маленькие человечки тоже проснулись и сидели неподалеку от женщин. Между ними лежал светящийся камень, тот, что покрупнее. Второй светил возле стола и стопки табличек. Наверное, там расположились Брин, Сури и Минна.

Роан удивилась, что уснула. Она вовсе не собиралась спать и даже не помнила, чтобы ложилась или закрывала глаза. Ей никогда не удавалось засыпать легко. Большинство ночей она мучилась, возилась и ворочалась. Ивер просто падал и засыпал. Мойя, как вскоре узнала Роан, спала до позднего утра, даже долгими зимними ночами. Если Роан и удавалось заснуть, она вскакивала уже через три-четыре часа. Ее будил любой звук, дальнейшие попытки задремать были бесполезны… Как ни странно, после пробуждения она все еще чувствовала усталость и слабость. Вдобавок у нее слипались глаза.

«Наверное, заболела».

Болела Роан редко, зато тяжело. Он вспомнила последний раз и с запозданием осознала свою ошибку.

«Гиффорд!»

В темноте ей привиделось лицо друга с такой знакомой улыбкой – точнее, перекошенной ухмылкой, за которую мальчишки прозвали его гоблином. Когда Роан валялась в лихорадке, он приносил ей суп. Пожалуй, лучший суп, какой ей доводилось пробовать, а значит, готовил его не Гиффорд. Хотя он умел многое, такой суп мог сварить только один житель далля. Следовательно, Гиффорд ходил к Падере, хотя он никогда не обращался к старухе. Они не ладили, что всегда удивляло Роан, ведь эти двое были самыми лучшими людьми в мире.

Ради Роан Гиффорд шел на любые жертвы. Однажды он решил раздобыть меду к ее дню рождения, и пчелы искусали его до полусмерти. Из-за больной ноги поиски меди для Роан в ямах возле реки были для него не просто мучительно тяжелы, но еще и опасны. Зачем он это делает? Мило, конечно, только Роан чувствовала себя виноватой. Она терпеть не могла хворать из-за той боли, которую это причиняло Гиффорду.

«Сейчас Гиффорд лежит под навесом, избитый и весь в крови из-за меня, потому что я не смогла перестать думать. И в то же время нельзя сказать, что я думала». Роан вовсе не обольщалась на свой счет. Люди вроде Персефоны рассуждают намного лучше, чем она. Остальные не только понимают, что нужно делать, но и когда. С этим у Роан всегда возникали проблемы. Хотя Мойя говорила, что она не виновата, просто так жизнь сложилась, Роан знала: люди, хорошие люди, вечно ее оправдывают.

Гиффорд не искал ей оправданий – он лишь отказывался замечать ее недостатки и неудачи. А ведь их было много: взять хотя бы скобки на ноге Гиффорда, из-за которых он упал в грязь, или швырялку для копий, оказавшуюся бесполезной. Гиффорд видел в Роан только хорошее, вот в чем проблема. Его избили, потому что он отказывался признать очевидное.

«Роан, ты никто! – Голос Ивера всегда звучал хрипло. – Тебя не зря назвали Роан – «никто». Потому твоя мать и выбрала такое имя. Она знала, что ты ни на что путное не сгодишься. Для нее ты была обузой, как и для меня, и ты станешь проклятием для любого, кому будешь дорога. Вот кто ты на самом деле – обуза и проклятие».

Разве можно верить в себя, когда есть столько доказательств обратного? К примеру, происшествие с Гиффордом. Перед глазами так и стояло его избитое лицо.

«Ты станешь проклятием для любого, кому будешь дорога».

– Роан? – окликнула Брин, чей силуэт виднелся на фоне светящегося камня. – Ты проснулась?

Она кивнула, затем поняла, что это глупо, и сказала:

– Да.

– Хорошо. Я к тебе уже подходила, только будить не стала. Все равно я тогда еще не закончила.

– Уже подходила? Сколько я проспала?

– Не знаю. Вроде долго. Достаточно, чтобы я успела разобрать пару табличек. Я поняла, что тут случилось. Я расскажу всем, и ты тоже обязательно послушай!

– Ладно.

Роан выпрямилась и помассировала лицо, пытаясь избавиться от сонливости. Каменный пол украл тепло ее тела и заставил мерзнуть. Девушка растерла руки и ноги, слегка согрелась, встала и побрела к остальным. Идти было тяжело, словно она набрала вес, поэтому Роан с удовольствием опять села, опустившись между Мойей и Персефоной, чуть ей улыбнувшейся.

Арион безотрывно глядела на заделанную трещину. Безволосая фрэя сгорбилась, скрестила ноги, руки положила на колени, веки прикрыла. Пол между лодыжек был закапан черной кровью, падавшей из ее носа. Изнуренными выглядели все. У Персефоны и Мойи под глазами темнели круги, они даже сидели с трудом.

– Хорошо поспала? – спросила Мойя.

Роан задумалась и покачала головой.

– Отдохнуть не удалось.

– Похоже, Арион нужно много энергии, чтобы удерживать дверь, – сказала Персефона.

– Наверное, она погрузит нас в сон, когда придет время. Может, так и лучше, – добавила Мойя.

Подошла Брин с табличками в руках.

– Давайте расскажу вам, что я узнала! – Девочка положила камни на пол перед ними и опустилась рядом с Роан.