Хотя Никсон и его советник по национальной безопасности относились к министру обороны Мелвину Лэйрду с плохо скрываемым пренебрежением, именно он предложил новую доктрину, радикально изменившую курс США во Вьетнаме, а также дал ей название — «вьетнамизация», которое впоследствии стало нарицательным, хотя и вызывало резкую неприязнь у самих вьетнамцев. В соответствии с новой доктриной США отказывались от роли ключевого участника военных действий, которую взяли на себя в 1965 г. Вместо этого ведение войны против коммунистов предполагалось постепенно переложить на Вооруженные силы Республики Вьетнам, оставив КОВПВ вспомогательную роль. 14 мая 1969 г. Никсон, выступая по национальному телевидению, заявил о неизменной приверженности США обеспечению того, чтобы вьетнамский народ мог самостоятельно выбирать свою судьбу. Ради достижения этой цели, а также ради установления мира, продолжил президент, необходимо, чтобы все иностранные войска покинули территорию Южного Вьетнама. Первыми плодами вьетнамизации должен был стать вывод от 50 000 до 70 000 американских военнослужащих.

Белый дом потребовал от КОВПВ обеспечить резкое сокращение американских потерь, но май 1969 г. ознаменовался очередной бессмысленной бойней: в ходе операции под кодовым названием «Снег Апачей» американское командование решило во что бы то ни стало выбить северовьетнамцев с горы Апбиа, которая обозначалась на военных картах как высота 937 и не имела никакой стратегической ценности. Череда последовательных штурмов этой высоты, прозванной солдатами высотой «Гамбургер», обошлась 101-й воздушно-десантной дивизии в 72 человека убитыми и 372 ранеными; подразделения ВСРВ также понесли тяжелые потери. Эта операция только усилила антивоенную лихорадку: сенатор Эдвард Кеннеди открыто назвал ее «безумством».

Вьетнамизации официально был дан зеленый свет 8 июня на острове Мидуэй посреди Тихого океана, где состоялась встреча двух президентов, Никсона и Тхиеу. Уже в августе должен был состояться вывод первой 25-тысячной партии американских военнослужащих. В сентябре 1969 г. Крейтон Абрамс выразил озабоченность на заседании СНБ с участием Никсона: «Наше положение в Южном Вьетнаме полностью зависит от применения грубой силы… Если убрать эту силу, получится совершенно другая игра»[1115]. Как впоследствии заметил историк Кен Хьюз: «вьетнамизация не была стратегией — она была мошенническим маневром со стороны Никсона и его администрации»[1116]. 19 ноября Мелвин Лэйрд заявил сенатскому Комитету по международным отношениям, что новая доктрина была разработана в тесном контакте с правительством Южного Вьетнама. Он лгал, как и лгал Киссинджер: президента Тхиеу поставили в известность постфактум, когда все было уже решено.

4 августа в Париже Киссинджер начал собственные секретные переговоры с северовьетнамским руководством. Аверелл Гарриман, завязший в, казалось, бесконечных официальных переговорах, отчаялся достичь какого-либо результата до тех пор, пока администрация США сохраняет свою приверженность поддержке режима Тхиеу и продолжающемуся присутствию американских войск на Юге. По правде говоря, у Киссинджера не было никаких козырей. Он категорически возражал против одностороннего сокращения войск, поскольку это фактически лишало США единственного способа выторговать у коммунистов уступки. Однако советник по национальной безопасности не имел полномочий — во всяком случае, на том этапе — влиять на внутриполитическую траекторию администрации, поэтому его мнение было проигнорировано.

Смерть Хо Ши Мина 2 сентября вызвала у Киссинджера краткосрочный всплеск иллюзорной надежды, что уход вождя пошатнет непреклонность северовьетнамцев и поумерит их воинственный пыл. Но, хотя страна горячо оплакивала «отца нации», тот давно уже перестал играть сколь-нибудь значимую роль в ее политическом руководстве. Хо Ши Мин, безусловно, был великим человеком, оказавшим огромное влияние на судьбу своей нации. Благодаря интеллекту, харизме и авторитету «дядюшка Хо» был любим своим народом и во многом способствовал созданию позитивного имиджа своей коммунистической страны в глазах международного сообщества. Однако же не стоит забывать, что, как и всем успешным революционерам, Хо была присуща абсолютная безжалостность и отсутствие сострадания к людям — как иначе объяснить ту жестокую тиранию, лишения и полное попрание личных свобод, на которые он обрек свой народ после 1954 г.?

Ле Зуан крепко держал власть в своих руках. После разгрома Тетского наступления он больше не рассчитывал на абсолютную военную победу, пока американцы не покинут Вьетнам. Но он был уверен, что воля его народа гораздо сильнее воли американцев, особенно после того как в октябре по США прокатилась очередная волна антивоенных демонстраций, кульминацией которых стал общенациональный «День моратория» 15 октября и митинг в Бостоне, собравший сотни тысяч человек. Единственной крошечной победой переговорщиков Никсона в Париже стало то, что северовьетнамцы согласились прекратить применение пыток в отношении американских военнопленных, хотя и не собирались избавлять их от тягот и лишений. Судьба пленных и определение минимальных требований к их содержанию в северовьетнамских тюрьмах, похоже, стала единственной точкой соприкосновения на переговорах. Между тем 10 июня Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама выпустил директиву, в которой переименовал себя во Временное революционное правительство (ВРП) и назначил кабинет министров, который в то время находился в изгнании глубоко в джунглях у камбоджийской границы. Отряды ВК предупредили, что «война будет продолжена» даже после того, как США подпишут договор. Короче говоря, коммунистов устраивала только полная победа — и ни на йоту меньше.

Абрамс так охарактеризовал ситуацию: «[Противник] задействует все больше ресурсов, мы — все меньше[1117]… По причине только этого простого факта он получит преимущество, мы его потеряем». Лейтенант Лэнден Торн, летавший передовым артиллерийским наблюдателем на маленьком самолете-корректировщике L-19, неожиданно столкнулся с тем, что в их батарее ввели лимит на расход боеприпасов. «В войне, в которой хотят победить, на своих войсках не экономят», — подумал Торн[1118]. Он был прав.

Еще в марте 1969 г. Крейтон Абрамс и его начальник отдела разведки в очередной раз обсудили необходимость уничтожения убежищ коммунистических сил на территории Камбоджи и посетовали на то, что Вашингтон отказывается санкционировать такую операцию. Бригадный генерал Фил Дэвидсон размышлял вслух: «Если эти голуби сожрали старину Джонсона, выперли его из Белого дома, страшно подумать, что они сделают с Никсоном, если тот сунется в Лаос и Камбоджу!»[1119] Но год спустя все изменилось, когда Генри Киссинджеру потребовалось укрепить свои позиции на тайных переговорах в Париже. «Нам нужны жесткие действия», — сказал он президенту[1120]. 29 апреля 1970 г. союзные силы в составе 19 300 американских военнослужащих и 29 000 солдат ВСРВ вторглись в приграничные районы Камбоджи, которые из-за своих очертаний на карте были известны как «Клюв попугая» и «Рыболовный крючок». Абрамс признал, что эта операция не вызвала у его людей большого энтузиазма: «Потребовались некоторые усилия, чтобы вернуть американским войскам наступательный дух»[1121]. Одновременно были возобновлены бомбардировки Северного Вьетнама.