что британское командование бомбардировочной авиации изменило свою программу, чтобы оправдать свое дальнейшее существование в качестве службы, задача которой отличается от тактической поддержки армии и флота, и подправило теорию так, чтобы она лучше соответствовала реальным событиям. Его союзником в этом деле стал недавно возведенный в дворянство Линдеман, лорд Черуэлл, подсчитавший в мае 1942 года, что достаточно интенсивные бомбежки городских промышленных районов могут в течение года уничтожить треть жилого фонда Германии. Патрик Блэкетт и Генри Тизард считали оценку Черуэлла слишком оптимистичной и резко возражали против его предложений, но Черуэллу доверял премьер-министр.

В феврале сэр Артур Харрис – которого его подчиненные прозвали Мясником – стал командующим бомбардировочной авиацией и провозгласил новую политику воздушной войны: «Было решено, что теперь ваши операции в первую очередь должны быть направлены на подавление морального состояния вражеского населения, и в частности промышленных рабочих»[2050]. Харрис был свидетелем лондонского блица; как он пишет, этот опыт убедил его в том, что «ни одна страна в мире не сможет выдержать продолжающиеся в течение достаточного времени налеты бомбардировщиков с использованием достаточного количества правильно подобранных бомб». Разумеется, его рассуждения были справедливы, хотя, что такое «правильно подобранные бомбы»[2051], стало ясно лишь по результатам работы Манхэттенского проекта. Организованная Гитлером кампания бомбардировки ради устрашения не устрашила Британию, но вызвала мощный ответный удар того же рода. Харрис, несомненно, ненавидел немцев за то, что они начали и упорно вели две мировых войны. Но он, по-видимому, заботился не столько об уничтожении гражданского населения, сколько о решении задачи превращения бомбардировочной авиации в ощутимо эффективную военную силу. Если ночные налеты и массовые бомбежки были единственными методами, дававшими достаточно хорошие результаты при приемлемых потерях самолетов и их экипажей, то он был готов направить работу своего штаба на совершенствование этих тактик и измерять успешность своей деятельности не в выведенных из строя заводах, а в квадратных километрах стертых с лица земли городов. Другими словами, массовые бомбардировки появились для того, чтобы дать бомбардировщикам цели, по которым они могли попасть.

В марте была проведена бомбардировка зажигательными бомбами балтийского порта Любека, в результате которой значительная часть города сгорела, а количество жертв впервые в ходе этой бомбардировочной кампании достигло четырехзначного числа. 30 мая, стремясь продемонстрировать эффективность бомбардировочной авиации во время общественного обсуждения, Харрис собрал все имевшиеся у него самолеты – сотни легких двухмоторных бомбардировщиков и даже учебных самолетов – и произвел налет на Кёльн, в котором участвовало более тысячи бомбардировщиков. В этом успешном налете, в котором на старинный город на Рейне было сброшено 1400 тонн бомб, две трети из которых были зажигательными, разрушивших около десяти квадратных километров города, Харрис применил тактику так называемых «волн» бомбардировщиков: они летели не маленькими и уязвимыми группами, как раньше, а огромными непрерывными боевыми порядками, подавлявшими противовоздушную оборону. Наконец в августе командование бомбардировочной авиации организовало при поддержке Черуэлла группу наведения: в нее входили опытные экипажи, вылетавшие впереди основных сил и отмечавшие цели цветными сигнальными факелами, чтобы менее опытным пилотам, летевшим за ними в составе основной волны, было легче найти точки бомбометания.

Никакой бомбардировочный флот еще не мог обеспечить точную доставку достаточного количества фугасных бомб для уничтожения целого города. Бомбежка Любека была предназначена для проверки теории о том, что наиболее эффективным способом массовой бомбардировки является поджигание пожаров. Сбрасывая зажигательные бомбы, многочисленные самолеты могли при благоприятной погоде и нужном направлении ветра добиться объединения их разрушительного воздействия, а не распылять его по отдельным целям. Эта теория сработала в Любеке, а затем – в Кёльне, и, поскольку она оказалась результативной, была взята на вооружение. В конце 1942 года британский Генеральный штаб призвал к «последовательному уничтожению и расстройству промышленности и экономики неприятеля, а также подавлению его морального состояния до уровня необратимого ослабления его способности к вооруженному сопротивлению». Черчилль и Рузвельт подтвердили британские планы воздушной войны на истощение в директиве, выпущенной в конце января 1943 года по итогам конференции в Касабланке.

27 мая 1943 года, когда в Лос-Аламосе после апрельских совещаний начиналась работа, командование бомбардировочной авиации приказало провести налет на Гамбург. В его «Совершенно секретном оперативном приказе № 173» новая политика массового уничтожения была сформулирована в явном виде:

ИНФОРМАЦИЯ

[1.] Значение гамбурга, второго по величине города Германии с полутора миллионами населения, хорошо известно… Полное разрушение этого города принесло бы неизмеримо важные результаты с точки зрения уменьшения промышленной мощности военной машины неприятеля. Этот результат в сочетании с ударом по моральному состоянию Германии, который должен будет ощущаться по всей стране, должен внести чрезвычайно важный вклад в сокращение и победоносное завершение войны.

2. «Битву за Гамбург» невозможно выиграть за одну ночь. По имеющимся оценкам для полного уничтожения города потребуется сбросить не менее 10 000 тонн бомб… Город должен быть подвергнут последовательным налетам…

3. <…> Мы надеемся, что до и/или после ночных налетов будут произведены массированные дневные налеты силами VIII бомбардировочной группы ВВС США.

ЗАДАЧА

4. Уничтожение гамбурга[2052].

Этой операции было присвоено кодовое название «Гоморра»[2053]. Следует отметить утверждение о том, что она должна способствовать более быстрому окончанию войны и победе в ней.

Операция «Гоморра» началась в субботу 24 июля 1943 года; этот день был в Гамбурге жарким и безоблачным. Бомбардировщики группы наведения производили разметку целей при помощи радаров. Первая цель в Гамбурге была выбрана не по соображениям стратегической важности объекта, а по характерному отражению на экране радара: это был треугольный участок земли при слиянии двух рек, Альстера и Северной Эльбы, вблизи старейшей части города и вдалеке от какой бы то ни было военной промышленности. Бомбардировочная авиация научилась корректировать свои целеуказания с поправкой на так называемое «отползание» (creep-back): при приближении к прицельной точке, окруженной зоной особенно интенсивного зенитного огня, бомбардиры стремились сбросить бомбы как можно быстрее, что приводило к постепенному отходу точек попадания все дальше назад от цели. С земли казалось, что поток бомб раскручивается в направлении, с которого заходила волна бомбардировщиков; выжившие назвали это явление «ковровой бомбардировкой». Планировщики целей учли эффект «отползания» в своих расчетах, перенеся целевые точки на несколько километров вперед относительно тех объектов, в которые должны были попасть бомбы. Все зоны «отползания» на расстоянии до шести с лишним километров за гамбургской целевой точкой попали на жилые районы.

Чтобы обеспечить бомбардировщикам еще большее преимущество, Черчилль впервые разрешил использовать секретное антирадарное устройство «Окно» (Window): тюки 27-сантиметровых ленточек из алюминиевой фольги, которые