ледяной гнев. Бесконечная ярость, которую я никогда не чувствовала раньше и никогда не смогу испытать, потому что она росла десятилетиями. Столетиями.

Все тело свело судорогой, когда я вспомнила слова Ривера — то, что Виктер сказал Тони. Начало пророчества. Рожденная из смертной плоти, великая первобытная сила восстает как наследница земель и морей, небес и всех царств. Тень в тлеющих углях, свет в пламени, чтобы стать огнем во плоти…

Произнести ее имя — значит низвергнуть с небес звезды и опрокинуть в море горы…

Ее имя было силой, но только когда его произносил тот, кто родился как она, и обладал великой первородной силой.

— Он сказал мне, что ты уже знаешь ее имя, — сказала Тони.

Она смотрела на меня, и я увидела нас, плавающих в небытии, дрейфующих, пока она не появилась передо мной. Пока она не сказала:

— Так не должно было быть. — Когда она сказала мне, что во мне всегда была сила.

Но это были не единственные слова, которые она мне сказала. Теперь я вспомнила. Она назвала мне свое имя. Она умоляла меня разбудить ее.

Как Супруга могла быть такой могущественной?

Потому что она не была Супругой.

Она выдержала мой взгляд и улыбнулась, и я… я поняла. Она тоже ждала.

Я открыла глаза и сквозь дым и туман увидела Кастила и Киерана, окруженных даккаи. Восставшими. Они приблизились к ним, когда я прижала ладони к камню, и мои руки погрузились в него, когда я откинула голову назад и выкрикнула имя. Не Короля Богов, а Королевы Богов.

Истинной Первородной Жизни.

ГЛАВА 49

Темные глаза Избет расширились, когда взглянули на мои. Ее губы шевелились, но я не могла расслышать, что она говорит. Кастил обернулся, в воздух брызнула кровь, когда в храм ударила молния — и ударила в меня.

Боль Кастила и страх Киерана врезались в меня, когда доспехи и сапоги взорвались. Моя одежда порвалась, каждая клетка моего тела засветилась, а боль — она была всепоглощающей. Она убила бы меня. Это убьет их.

Мои легкие сжались.

Мое сердце колотилось.

Во рту скопилась кровь. Зубы расшатались, и из моего открытого рта выпали два зуба. Храм не дрожал. Сотрясалось само царство. В моих лопатках поселилась тяжесть, глубоко укоренившись, проникая туда, где пульсировал и клубился эфир. Моя кровь то остывала, то нагревалась. В костях появился гул, который распространился по мышцам. Моя кожа вибрировала. Над головой раздался оглушительный раскат грома. Воздух зарядился, и мое тело… изменилось. Это началось с гула внутри меня, а затем переросло в рев, похожий на звук тысяч лошадей, мчащихся ко мне, но ни одна лошадь или солдат не устояли на ногах. Он нарастал и нарастал, пока я поднималась на свои теперь уже голые ноги. По всей поверхности моих рук и кистей мелькали пятна тени и света. Я подняла глаза и увидела перед собой странную тень — очертания головы, плеч и двух… крыльев. Совсем как статуи, охраняющие город Далос, которые когда-то защищали Первородных. Вот только они были сделаны из эфира, клубящейся массы света и тьмы. Вся моя сущность вдруг оказалась лишь трещащим, пылающим серебристым светом и бесконечными тенями.

Я смутно заметила Кастила и Киерана, их широко раскрытые глаза и благоговейный трепет, бурлящий в моем горле и на моей коже.

Появились густые, наполненные тенями облака. Ветер хлестал, отбрасывая назад мои волосы и трепая мою изорванную одежду. И ветер, он пах свежей сиренью.

Тогда сам воздух раскололся, выплевывая трещащий свет, и из него просочился густой белый туман, проливаясь на меня, на разрушенную землю и покрывая тела.

Из пропасти в воздухе вылетела огромная черно-серая фигура в несколько раз больше Сетти, ее крылья были настолько массивными, что на мгновение закрыли восходящую луну. Воздух разорвал оглушительный рев, когда дракен пронесся над храмом, раскрыв мощные челюсти. Вырвался поток сильного серебристого огня, закручиваясь в воронку, которая врезалась в существ, карабкавшихся на Вал.

— Нектас, — прохрипел Кастил.

Все мое внимание сосредоточилось на Избет. Она стояла за алтарем, почти застыв. И бесконечная ярость, которую я чувствовала от нее, присоединилась к моей.

Она.

Серафена.

Истинная Первородная Жизни.

Та, от кого я получила дар жизни и исцеления. Не от Никтоса. Его даром были тени на моей коже, смерть в моих прикосновениях и холод в моей груди.

Моя воля вырвалась из меня и устремилась к Костяному храму, к земле внизу и за его пределами. Я сделала шаг, и сделала его как нечто бесконечное. Нечто Первородное.

В воздухе разлилась сила, аура отступила настолько, что я увидела, как светящийся блеск улегся и превратился в перламутровое, серебристое и теневое сияние. При каждом шаге камень дрожал и трескался, а туман следовал за мной, оседая и обнимая тела.

Я шла вперед, ступая босыми ногами по крови, разбитым щитам и сломанным мечам. А потом скользнула, поднимаясь с земли. Изломанные тела солдат, вольвенов и дракенов… моих друзей и тех, о ком я заботилась… поднялись вместе со мной. Делано. Нейл. Эмиль. Хиса…

— Слишком рано, — вскрикнула Избет, и ее страх… ее ужас… был так же силен, как и ее горе, осыпая меня горьким ледяным дождем. Она споткнулась о тело даккаи и прижалась к алтарю, на котором лежал Малек. — Что ты сделала?

Я почувствовала, что поднимаюсь, когда тела Ривера и Малика выплыли из луж крови, моя голова запрокинулась назад. А потом все остановилось. Ветер. Стоны. Мое сердце. Единственным движением был Нектас, который летел вниз по длине Вала, оставляя за собой волну огня, подпитываемого сущностью. Мои пальцы раскинулись по бокам.

Я дала волю своему гневу. Ее. Крик, вырвавшийся из моего горла, был не только моим. Он был нашим.

Звук ударил в воздух, как ударная волна, сокрушая камень и опрокидывая недавно укоренившиеся кровавые деревья. Кастил повернулся, пытаясь заслонить Киерана, но в этом не было нужды. Они не пострадали бы, пока моя ярость бушевала над нами, разрывая небо. Пошел дождь, кроваво-красный и проливной.

И окончательный.

Миллисента медленно села, ее бледные глаза расширились, когда из дыма выбежали даккаи — два, потом четыре и пять, их когти выбивали куски камня. Я повернула голову в их сторону, и все. Даккаи просто исчезли посреди бега или прыжка, уничтоженные одним лишь взглядом. От них ничего не осталось. Даже пепла не осталось, когда волна энергии распространилась, настигая оставшихся даккаи и Восставших, превращая их в пыль.

Кровавый дождь прекратился, и ни одна капля не коснулась меня,