лицом в шею Делано. Я не знала, как он здесь оказался, и не могла перестать дрожать, когда обнимала его, впитывая ощущение его мягкого меха между пальцами и на своей щеке. Рука Киерана двигалась вверх и вниз по моей спине, и тогда я поняла, что плачу, всхлипываю, когда держала Делано в почти удушающем захвате. Но он позволил это, прижав свое тело к моему так близко, как только мог. Он был жив.

— Поппи, — прошептал Кастил, осторожно взяв меня за плечи. — Ему нужно дышать.

Неохотно я отпустила руки, но не успел Делано уйти далеко, как Кастил обхватил меня сзади за талию. Я чувствовала, как его голова покоится на моем плече, а Киеран легкими прикосновениями смахнул слезы с моих щек. Я посмотрела…

Мое сердце снова остановилось, когда я увидела стоящего Эмиля, разрушенные доспехи исчезли, а рваная рана на его рубашке от копья, которое я видела, как вошло в его грудь, стала еще более заметной. Он… он стоял рядом с Хисой, которая сидела на низкой стене, ее руки безвольно свисали между коленями, и она смотрела на меня.

— Как? — спросила я, неровным голосом. — Как они живы?

— Ты, — сказал Киеран.

Мои брови сжались.

— Что?

— Ты, — повторил Кастил, прижавшись губами к моей щеке. — Ты вернула их. Всех.

— Смотри. — Киеран коснулся моего подбородка, повернув мою голову к земле под храмом.

То, что я увидела, поразило меня.

Повсюду сновали солдаты, избегая трещин в земле. Некоторые сидели, как Нейл и Хиса. Но все они носили следы битвы. Истрепанные доспехи. Порванная одежда. Засохшая кровь.

— Ты потеряла сознание, — сказал Кастил, прижавшись лбом к моему виску. — И тогда они вернулись. Все они. Даже чертовы стражники.

— Это было и самое безумное, и, — голос Киерана запнулся, — и самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел.

— Все эти маленькие… я не знаю что, — сказал Кастил, его смех был густым от эмоций. — Шары? Тысячи, сотни тысяч из них падали с неба. Казалось, что падают звезды.

Произнести ее имя — значит низвергнуть с небес звезды…

Я застыла, моя голова дернулась в сторону Вала, где я увидела Аурелию и Найта, сидящих рядом с Тадом. Я не видела…

— Ривер?

— Он забрал Малека в Илизеум.

Мое сердце сжалось от голоса, который я уже слышала однажды в Илизеуме. Киеран качнулся назад, и тут я увидела Нектаса, склонившегося перед алтарем, его длинные, черно-серебристые волосы спадали на обнаженные плечи и на отчетливый рисунок чешуи на теплой медной коже.

— Откуда на тебе штаны? — промолвила я.

Кастил тихо рассмеялся, крепче прижимая меня к себе.

— Как из всего, что есть, ты задала именно этот вопрос?

— Если бы ты видел Ривера голым столько же раз, сколько и мы, — пробормотал Киеран, — ты бы тоже подумал, что это обоснованный вопрос.

Глаза Нектаса с тонкими вертикальными зрачками остановились на мне.

— Я могу проявлять одежду, если захочу. Ривер еще недостаточно взрослый для этого.

Мои брови приподнялись.

— Недостаточно?

— Он может быть старше, чем все, что ты знаешь, но он все еще юнец, — объяснил Нектас, и мое сердце сжалось, потому что я подумала о его ребенке. Джадис. — И для многих он все еще Ривер-Задница.

Ривер-Задница? Кастил напрягся позади меня.

— Подождите. — Киеран моргнул. — Что?

— Это было прозвище, которое ему нравилось, когда он был очень молод. — Нектас пожал плечами. — Дело в том, что он недостаточно силен, чтобы проявлять одежду.

Мне пришлось оставить это прозвище на время.

— Я сожалею о Джадис. Я… — Я замолчала, желая сказать что-то еще, но зная, что ничего не могу.

Глаза Нектаса на мгновение закрылись, кожа вокруг них натянулась.

— Она не умерла.

Я посмотрела на Киерана и Кастила.

— Что? Ривер считал, что она была… — Я не хотела говорить «убита». — Откуда ты знаешь?

— Я чувствую ее. Она здесь, в этом царстве. — Глаза Нектаса распахнулись к небу. — Я ее отец. Ривер не смог бы чувствовать ее так, как я. Она жива.

Потрясенная открытием, я сказала себе, что это хорошая новость. И так оно и было. Просто… где она была? И почему Избет не использовала ее?

— Мы найдем ее.

Нектас кивнул.

— Найдем.

— Ривер забрал Малека в Илизеум? — спросила я, глядя на гроб, лежащий на алтаре. — Это значит, что Малек жив?

— Пока, — сказал Нектас.

Это было не совсем обнадеживающе, но все равно меня охватило облегчение. Я прислонилась к Кастилу.

— Слава богам, — пробормотала я, оглядываясь на Хису и Эмиля, когда Делано опустился на живот, прижавшись к моим ногам. — Подождите. — Я повернулась, ища… — Где Малик? — Мое сердце заколотилось. — Миллисента?

— Миллисента сбежала, — объяснил Кастил. — Малик погнался за ней.

То, что обе были живы, меня немного утешало. Но неужели Миллисента сбежала, потому что стала свидетельницей смерти нашей матери? От моих рук? Вряд ли это произошло только из-за меня, но неужели она боялась, что с ней случится то же самое? Она была расстроена? Злилась.

Сглотнув, я отбросила эти мысли, пока у меня не будет времени разобраться в них.

— Как я смогла оживить всех…? — Это была моя воля. Я вспомнила. Я позволила своей воле вырваться из меня, когда туман обволакивал их тела, но я не была Первородной Жизни.

— Не только ты вернула их. Ты еще не настолько сильна. Тебе помогли, — сказал Нектас, и мой взгляд снова устремился на него. — Тебе помогла Первородная Жизни, и Никтос захватил их души, прежде чем они смогли попасть в Долину или Бездну, а затем освободил их.

— Вероятно, можно было бы обойтись без стражников и всех этих возвращений, — пробормотал Киеран.

Дракен посмотрел на него.

— Равновесие. Всегда должен быть баланс, — сказал он. — Особенно когда Первородная Жизни дарует такой подарок, как этот.

По мне пробежала дрожь.

— Серафена — Супруга. Она — истинная Первородная Жизни.

— Она — наследница земель и морей, небес и царств, — тихо произнес Нектас. Но слова… они были полны уважения и отозвались громом в моей груди. — Огонь во плоти, Первородная жизни и королева богов. Самая могущественная Первородная. — Он сделал паузу. — На данный момент.

На данный момент?

— Как это возможно? — спросил Кастил.

— Это сложный путь к тому, как Супруга стала Первородной, — сказал Нектас, глядя на меня. — Но все началось с твоего прадеда, Эйтоса, когда он был Первородным Жизни. А его брат, Колис, был истинным Первородным Смерти.

— Колис — мой двоюродный дед? — воскликнула я, забыв обо всей этой части.

Нектас кивнул, когда Эмиль и Нейл подошли ближе, обходя древнего дракена стороной, пока те слушали.

— Твоя родословная еще интереснее, чем я полагал, — пробормотал Кастил,