остался последним пророком. Тем не менее этого вовсе не произошло, и именно поэтому Апостол указал:

Или не знаете, что говорит Писание в повествовании об Илии?

Как он жалуется Богу на Израиля, говоря:

«Господи! пророков Твоих убили, жертвенники Твои разрушили; остался я один, и моей души ищут».

Что же говорит ему [Божеский] ответ?

«Я соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Ваалом».

Так и в нынешнее время, по избранию благодати, сохранился остаток.

(Послание к Римлянам 11:2–5)

Торкемада следует здесь тексту Послания к Римлянам с комментарием де Лиры к концу четвертого стиха. Затем, однако, он обращается к интерпретации св. Фомы по очевидной причине. «Семь тысяч» представляют незначительное меньшинство, и де Лира отмечает, что, как и указывают собственные слова Павла (в пятом стихе), только «остаток» евреев спасётся путем обращения к Христу[1407]. Но комментарии св. Фомы Аквинского и Ординарная глосса производят совершенно иное впечатление. Так, Фома говорит об этом стихе: «Я соблюл себе [т. е. спас благодатью] семь тысяч человек», что подразумевает, что «определённое здесь заменяет неопределённое по причине совершенства чисел семь и тысяча»[1408], в то время как Ординарная глосса говорит по этому поводу: «Всеобщность обозначена семью, совершенство — тысячью»[1409]. Ясно, что Торкемада хочет произвести впечатление на своего читателя «всеобщностью» тех, кому суждено спасение. Из этого Апостол, по словам св. Фомы, делает следующий вывод: «Таким образом и в это время», в которое вы видите, что множество евреев отступают [от веры], «есть остаток» — то есть многие, оставшиеся от другой пагубы[1410], и эти будут или уже были спасены, «согласно выбору благодати» — то есть соответственно свободному[1411] выбору Бога, как сказал Иоанн (15:16): «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал»[1412].

Спасение евреев, оставшихся после «другой пагубы» — а именно, после разрушения Иерусалима римлянами — таким образом, не предмет для обсуждения. Оно представляет неизменную судьбу Израиля, органически относящуюся к божественному «выбору», и, следовательно, «падение» евреев рассматривалось или должно было рассматриваться просто как временное явление. Но ещё кое-что было здесь отмечено, и это относилось к числу «падших» — т. е. «проклятых» — и, соответственно, тех, кому предстояло «спастись».

Торкемада сделал особое усилие, чтобы показать, что порицания еврейского народа пророками относились скорее к меньшинству, чем к большинству, и все те, кто ушёл после «разрушения» — то есть все евреи диаспоры или их потомки — были предназначены к «спасению». Когда пророк Илия сказал, что он один остался из всех поклоняющихся Богу в Израиле, он говорил без Божьего вдохновения[1413], а когда Бог сказал ему, что Он соблюл Себе «семь тысяч, которые не преклонили колени перед Ваалом», Он говорил символически, имея, следовательно, в виду, что «всеобщность» народа — то есть его большинство — безупречно осталось в вере. Таким образом, Торкемада вёл к тому, чтобы показать, что пророчества о проклятии не относятся ко всему еврейскому народу, но только к его меньшинству, в то время как пророчества о спасении, которые христианская теология трактовала как относящиеся к Церкви или к маленькому «остатку» евреев, принявших Христа, на самом деле относились к еврейскому народу в целом, и в любом случае, к его абсолютному большинству. Только путем тщательного отбора и комбинации отрывков из различных глосс — Ансельма, Страбона, де Лиры и св. Фомы Аквинского — кардинал Торкемада мог прийти к этому заключению, после того как он все время формально опирался на христианские толкования.

II

При всём этом Торкемада должен был понимать, что он ещё не справился с трудной проблемой. Всё, что он сказал, относилось в основном к далёкому прошлому и далёкому будущему. Что же касалось львиной доли христианской истории, Торкемада должен был признать, что только меньшинство крестилось, несмотря на то что он неоднократно пытался дать понять, что это меньшинство было немалым. Глоссы не всегда подтверждали даже это, и как минимум в одном случае, истолковывая отрывок из Послания к Римлянам (11:12), ему пришлось следовать позиции комментариев, которые, похоже, противоречили тому, что он хотел доказать[1414]. Но если посмотреть под другим углом, этот отрывок предлагает настолько сильный аргумент в пользу крещёных евреев, что Торкемада готов использовать его в своей защите вкупе с мешающим комментарием. Давайте посмотрим на этот стих, в котором Апостол говорит о евреях:

Если же падение их — богатство миру

И оскудение их — богатство язычникам,

То тем более полнота их.[1415]

Сочетая части различных глосс, Торкемада приходит к толкованию, что если их «оскудение» — те немногие (т. е. апостолы) — были «богатство миру», то есть обогатили нации духовно, просвещая их и давая им пример, то насколько же больше их «полнота» (т. е. все евреи или их большинство), обратившись к Богу, посодействует духовному богатству мира? Как сказал Екклесиаст (24:16): «В полноте святых моё обиталище»[1416]. То, что подразумевалось интерпретацией Торкемады, было самой глубинной сутью его исторического взгляда на евреев и его кредо по поводу того, какое место крестившиеся евреи должны занять в будущем христианском мире. Безграничная вера в духовную силу еврейского народа — силу, способную сдвинуть горы безверия, невежества и безразличия; гордость за то, что достижение христианства было по преимуществу и в основном еврейским достижением, и убеждённость в том, что окончательные цели христианства будут достигнуты только после того, как большинство еврейского народа присоединится к Церкви, — всё это отражается в словах его комментария к цитированному выше стиху из Послания Павла к Римлянам. Старый крестоносец-воитель за распространение христианства, Торкемада понял, как лишь немногие могли понять, сколь огромна задача, стоящая перед Церковью, — задача обращения в христианство остального человечества и его очищения от порока. И где возьмет христианство гигантские силы, необходимые для выполнения этой задачи? Пристальный взгляд кардинала сосредоточился на заманчивой перспективе. Разумеется, думал он, если такие, как апостолы, могли революционизировать весь мир до такой степени, если меньшинство евреев, последовавших за Христом, могли даровать «язычникам» такое благословение и моральные ценности, насколько же больше будет вклад евреев в человечество, когда их большинство обратится в христианство? Это заключение служило не только доказательством того, что марраны не должны преследоваться; оно было не только опровержением хамских претензий толедцев, состряпанных против евреев как носителей неверия — это были мысли, отражавшие видение христианства Торкемадой и исключительного положения, которое суждено христианизированному еврейскому народу в рядах