Массену двух прекрасных пехотных дивизий и сделал бы невозможной помощь Альмейде, как это приказал император, поэтому Массена этому воспротивился. Граф д’Эрлон настаивал, и мы опять оказались, как и прошлой зимой, свидетелями распрей по поводу 9-го корпуса. Под давлением Массены граф д’Эрлон согласился остаться до снятия осады Альмейды. Эти раздоры между главнокомандующим и его подчинённым представляли собой совершенную бессмыслицу и не могли не отразиться на военной дисциплине.

Однако 21-го числа подкрепления, обещанные маршалом Бессьером, в Саламанку так и не пришли. Для взятия Альмейды Массене пришлось рассчитывать только на собственные силы. Он отправился в Сьюдад-Родриго, где 26-го собралась вся его армия. Чтобы прокормить эту массу людей, пришлось использовать запас провизии Родриго, тем самым поставив под вопрос будущее этого важного города.

Мы были в 3 лье от англичан. Они окружали Альмейду, с которой мы не могли иметь сообщения и не знали, какими силами там располагают. Было известно, что Веллингтон передислоцировался за Бадахос с большим отрядом из нескольких дивизий. Массена, надеясь, что тот не сможет вернуться раньше чем через восемь-десять дней, хотел воспользоваться отсутствием этого полководца и части вражеской армии, чтобы осуществить пополнение гарнизона Альмейды. Но Веллингтон, узнав о продвижении французов, быстро повернул назад и 1 мая появился перед нами. Это оказалось большим несчастьем, так как сэр Спенсер, на которого в отсутствие Веллингтона возложили командование английской армией (что было явно выше его сил), вероятнее всего не осмелился бы взять на себя ответственность и вступить в бой с таким противником, как Массена, и тот смог бы оказать помощь Альмейде.

Французские солдаты, хотя уже несколько дней получали только половинный рацион плохого хлеба и четвертной мяса, стремились в бой, и их радость была огромной, когда утром 2 мая вдали показались немногочисленные колонны маршала Бессьера, которые они приняли за авангард Северной армии. Но с такой помпой обещанное и так долго ожидаемое подкрепление состояло всего из 1500 прекрасно экипированных кавалеристов, 6 артиллерийских орудий и 30 хороших упряжек. Бессьер не прислал ни боеприпасов, ни продовольствия!.. Это было большим разочарованием! Массена первоначально даже растерялся, но при виде Бессьера, который самолично привёл такое малочисленное подкрепление, его охватил гнев! Присутствие этого маршала было оскорблением для Массены. Хотя, вернувшись в Испанию, Португальская армия оказалась в провинциях, территориально подчинённых Бессьеру, она считалась независимой, находясь под командованием Массены, и то, что маршал Бессьер дал ему небольшое количество солдат, не означало, что он может хоть как-то контролировать поведение своего коллеги. Массена это понял и сказал нам при его приближении: «Лучше бы он прислал нам ещё несколько тысяч человек, чем наблюдать и критиковать то, что я буду делать!» Бессьер был принят очень холодно, что не помешало ему постоянно следовать за Массеной во время этой короткой кампании и высказывать своё мнение. Армия пришла в движение днём 2 мая, а 3 мая начались бои.

Здесь имела место новая серия ошибок, происходящих от недоброжелательного отношения некоторых командующих к Массене, а также от непонимания, которое царило между ними.

Глава XL

Сражение при Фуэнтес-де-Оньоро. — Фатальная ошибка. — Удачные действия Массены. — Неудача, вызванная бездействием Бессьера

Мы встретили англо-португальскую армию на границе Испании и Португалии. Она стояла перед крепостью Альмейда и осаждала её. Войска занимали широкое плато, расположенное между речкой Туронес и той, что течёт в глубоком овраге и называется Дос Касас. Левый фланг лорда Веллингтона находился у разрушенного форта Консепсьон, центр — у деревни Аламеда, а правый фланг, поставленный у Фуэнтес-де-Оньоро, продолжался до болота Наве-де-Авель, откуда вытекала река, которую одни называли Дос Касас, а другие Оньоро. Этот водный поток прикрывал его фронт. Французы подошли к этой линии тремя колоннами по дороге от Сьюдад-Родриго. 6-й и 9-й корпуса, объединённые под командованием генерала Луазона, образовывали левый фланг, расположенный напротив Фуэнтес-де-Оньоро. 8-й корпус Жюно и кавалерия Монбрена были в центре у холма Бриба. Генерал Рейнье со 2-м корпусом занял позицию справа, наблюдая за Аламедой и Консепсьоном. Несколько элитных батальонов, гвардейские уланы и несколько батарей составляли резерв под командованием генерала Лепика, известного своим блестящим поведением в сражении при Эйлау.

Едва наши войска заняли назначенные позиции, генерал Луазон, не дожидаясь приказа Массены, чтобы предпринять одновременные действия, обрушился на деревню Оньоро, занятую шотландцами и отборной дивизией армии союзников. Атака была такой сильной и внезапной, что неприятель, хотя и защищённый крепкими домами, вынужден был покинуть свои позиции. Но он укрылся в старой часовне, расположенной на вершине огромных скал, возвышающихся над Оньоро, и выбить его с этой господствующей позиции стало невозможным. Массена приказал войскам занять деревню и все дома. Но этот приказ выполнили плохо. Дивизия Ферея, которой это поручили, увлеклась и, воодушевлённая первым успехом, встала перед Оньоро, подставившись под обстрел английских стрелков и пушки, расположившихся вокруг часовни. В довершение несчастья в наших войсках начался беспорядок из-за прискорбного события, которое надо было предвидеть.

В дивизии Ферея был батальон ганноверского легиона на французской службе. Мундиры у них были красные, как у англичан, но шинели серые, как у всей французской армии. Командир ганноверцев, у которого и без того много людей было убито нашими же солдатами при Бусаку, попросил, прежде чем войти в Оньоро, разрешение оставить своих солдат в шинелях, а не складывать их в мешки, как это было предписано. Но генерал Луазон ответил, что приказы отдаются для всего армейского корпуса. Это привело к жестокой ошибке: 66-й французский полк, посланный поддержать ганноверцев, сражавшихся в первой линии, в дыму принял их за англичан и открыл по ним огонь, а наша артиллерия, тоже введённая в заблуждение красными мундирами, накрыла их картечью.

Я отдаю должное храбрым ганноверцам, попавшим между двух огней, — они долго держались и не отступали ни на шаг. Но, в конце концов, имея много раненых и 100 человек убитыми, батальон вынужден был отступить и отойти к деревне. В этот момент в неё входили солдаты одного французского полка, которые, увидев красные мундиры, подумали, что их окружила английская колонна. В результате произошёл беспорядок, которым ловко воспользовался неприятель и снова занял Фуэнтес-де-Оньоро, чего не произошло бы, если бы командиры расставили у окон пехотинцев, как это приказал Массена. Ночь положила конец первым военным действиям, в которых у нас выбыло из строя 600 человек. Потери неприятеля были примерно такими же и коснулись в основном лучших его войск, шотландцев. Был убит английский полковник Уильямс.

Я никогда не мог понять, почему Веллингтон