В 1988-м тридцать детективов, шестеро сержантов и двое лейтенантов написали новые истории – комедии, трагедии, мелодрамы, сатиру, – байки, которые будут рассказыть на многих будущих встречах.

Скачок раскрываемости положил конец любой значительной угрозе положению Гэри Д’Аддарио, но политические интриги 1988-го все равно оставили след. Спасая себя и своих людей, он шел на все, лишь бы умилостивить начальство. Выжимал мало сверхурочных, требовал от детективов расследовать больше убийств, написал несколько служебных записок с просьбой провести повторные расследования по нескольким делам. В основном это можно записать в необходимое и обычное зло.

Да, Д’Аддарио никогда не был близок с капитаном, но после 1988-го у обоих развеялись последние иллюзии. Д’Аддарио казалось, что капитан требовал от подчиненных беспрекословной преданности, но сам ее демонстрировать не рвался. Он намекал на нежелание отстаивать Дональда Уордена во время скандала с Ларри Янгом и не хотел защищать Д’Аддарио, когда не получалось раскрыть ни одно убийство. На взгляд лейтенанта, эта закономерность уже начинала приедаться.

Он все вытерпел: восемь лет в начальстве убойного из любого сделают знатока выживания. А в процессе он добился хорошей и даже превосходной работы от своих подчиненных. Но Д’Аддарио – человек гордый, а цена его должности наконец стала слишком высока. Однажды ночью в 1989-м, когда Д’Аддарио вызвали посреди ночи из-за полицейской стрельбы, он узнал о вакансии лейтенанта в отделе нравов – и чем дольше об этом думал, тем больше ему это нравилось. В отделе нравов график работы с девяти до пяти, личная машина, полная независимость. На той же неделе он пошел к полковнику, перевод одобрили мгновенно. Месяц спустя в отдел убийств пришел новый лейтенант смены – тоже приличный мужик, справедливый и понимающий. Но планку уже задрали. Как емко выразился один детектив: «Это не Ди».

На момент написания книги Д’Аддарио – начальник отдела нравов БПД. Один из его лучших детективов – Фред Черути, который все еще держит обиду из-за событий 1988-го, но грозится вернуться в убойный. «Эй, – говорит он с улыбкой. – Я еще молодой».

Гарри Эджертон технически остается детективом убойного, хотя по последним двум годам так сразу и не скажешь.

В начале 1989-го Эд Бернс – единственный, кого Эджертон был готов назвать своим напарником, – ненадолго вернулся в отдел убийств, закончив двухлетнее расследование ФБР наркоорганизации Уоррена Бордли в проджекте Лексингтон-Террас. Бордли и его помощники, главные герои кровавого передела территорий 1986-го, считались виновными в семи нераскрытых убийствах и четырнадцати нападениях с огнестрельным оружием. В конце концов федеральное расследование засадило ключевых фигурантов на сроки от двойного пожизненного до восемнадцати лет без права на помилование. Эджертон, снятый с расследования из-за бюджетных разборок местных и федеральных органов, отметил ноябрь 1988 года арестом Бордли и его людей, когда присоединился к Бернсу и остальным агентам в облавах.

Почти сразу после Бордли Бернса и Эджертона прикомандировали к Управлению по борьбе с наркотиками для расследования по делу очередного жестокого наркоторговца. Линвуд «Руди» Уильямс уже отбился в судах штата от двух обвинений в убийствах, обвинения в хранении автомата и двух обвинений в связи с наркотиками, но в середине 1989-го на него завело дело УБН; также его подозревали как минимум в четырех убийствах в окрестностях Балтимора в 1989-м и 1990-м. В марте 1991-го Уильямса и шестерых соучастников осудили в суде первой инстанции по федеральному обвинительному закону об организации торговли наркотиков. Старший следователь годового расследования – Эд Бернс; Эджертон был одним из двух главных свидетелей обвинения.

Успех расследования, в котором потребовались прослушка телефонов, жучки в комнатах, анализ финансовых активов и масштабное сотрудничество с большим жюри федерального суда, оказался таким оглушительным, что даже критики Гарри Эджертона в отделе убийств взяли это на заметку. По общему мнению, с отправкой Руди Уильямса в федеральную тюрьму городские детективы избавились от трех-четырех лишних дел в год. Но в балтиморском департаменте полемика из-за продолжительных расследований не утихает по-прежнему; и Эджертону, и Бернсу сказали, что после суда над Уильямсом они вернутся в отдел убийств к обычному графику.

Эджертон дождался триумфа и по делу Андреа Перри. Его подозреваемый в изнасиловании и убийстве Юджин Дейл стал одним из двухсот обвиняемых в убийстве 1988 года, осужденных в Балтиморе по закону о смертной казни. (Прокуроры приняли решение о высшей мере наказания, когда результаты ДНК-анализа его крови подтвердили, что сперма, найденная на теле двенадцатилетней девочки, принадлежит ему.) Хотя самой казни добиться не удалось, Дейла все же признали виновным в убийстве первой степени и изнасиловании второй степени и приговорили к пожизненному без права на помилование.

Если когда-нибудь Эджертон вернется в отдел убийств, неизвестно, где он будет работать: группы, которую он оставил в 1989-м – группы Роджера Нолана, – больше не существует.

Она начала распадаться еще в начале 1989-го начиная с перехода Эджертона на расследование по делу Уильямса. Вскоре после этого состоялась перетасовка детективов четырех групп, и на место Дональда Кинкейда к Нолану пришли двое от Стэнтона. Затем Кинкейд перешел к Джею Лэндсману и хотя бы некоторое время быд доволен – а сам Лэндсман только радовался такому опытному детективу. Но уже через несколько месяцев Кинкейд снова влез в ссору – на этот раз с новым лейтенантом, пытавшимся держать некоторых ветеранов отдела, включая Кинкейда, на коротком поводке. Наконец его терпение лопнуло, и летом 1990-го он ушел на пенсию после двадцати четырех лет службы.

Его война с Эджертоном, а затем с лейтенантом указывают на одну из главных истин в жизни любого полицейского департамента. Для детектива или уличного полицейского главное, что приносит настоящее удовлетворение – это сама работа; а когда коп все чаще и чаще тратит время на поиск раздражающих мелочей – это конец. Отношение сослуживцев, равнодушие начальства, некачественное оборудование – все это меркнет, если ты по-прежнему любишь работу; все остальное начинает иметь значение, только когда пропадает любовь к своему делу.

Убийство Латонии Ким Уоллес – Ангела Резервуар-Хилла, как ее стали называть в Балтиморе, – до сих пор остается нераскрытым. Папки вернулись в картотеку; детективы группы Лэндсмана больше не расследуют ее смерть, хотя и проверяют новую информацию при поступлении.

Тому Пеллегрини это дело оставило в наследство разочарование и сомнения, на преодоление которых ушел год. Еще половину 1989-го он продолжал ковырять это дело в ущерб другим. В конце концов, он нашел слабое утешение в том, что расследование велось с большим усердием и настойчивостью, нежели любое другое за последнее время; впрочем, тем сильнее его досада.

Через несколько месяцев после финального допроса Рыбника Пеллегрини