Нет. Его жизнь разрушили не только поспешные действия, но и страстное желание отомстить. К тому же у Бента теперь была новая работа, о которой не стоило забывать. В Вашингтоне его ждал Бейкер. Так что он должен забрать из конюшни свою лошадь и немедленно уехать.

Однако вместо этого Бент решил остаться еще на одну ночь. Он хотел как следует разведать местность, чтобы знать ее к тому времени, когда вернется в Ричмонд с новым заданием, а это наверняка случится. Он хотел точно знать, где искать Орри Мэйна.

Здание военного министерства он нашел без особого труда на следующий день. Примерно полчаса наблюдал за входом, но внутрь заходить не стал. Отыскать квартиру на Маршалл-стрит в фешенебельном районе Корт-Энд оказалось задачей более сложной. Бент предлагал серебряные трехцентовики разным чернокожим мальчишкам, пока наконец не нашелся один, который знал полковника и его жену. Он-то и показал Бенту большой дом, явно разделенный на квартиры для сдачи внаем.

Бент остановился на противоположной стороне улицы и, спасаясь от яркого майского солнца под полами черной шляпы, принялся разглядывать дом. Вдруг из дверей вышла очаровательная женщина с зонтиком в руках и сразу повернула налево.

Его словно ударило молнией. Эту женщину, которая уже скрылась из виду, он узнал в одно мгновение, ведь он так часто смотрел на нее – или на ту, что была очень похожа на нее, – на том холсте, который он украл в Новом Орлеане. Губы этой женщины, линия носа, цвет глаз и волос были не точно такими же, как у особы на портрете. Но сходство было очевидным.

Обливаясь по́том, Бент поднялся по ступеням ее дома и позвонил в дверной колокольчик. Вышла какая-то тощая старуха. Бент сорвал с головы шляпу:

– Прошу прощения, мэм. У меня дело к миссис Уодлингтон, но я с ней не знаком. Мне сказали, что она живет в этом квартале, а я только что прошел мимо леди, которая подходит под данное мне описание. Леди вышла из этой двери, вот я и подумал…

– Это жена полковника Мэйна. А о миссис Уодлингтон я никогда не слышала, хотя всех здесь знаю.

Дверь захлопнулась.

Раскрасневшись от возбуждения, Бент поплелся по улице. Наконец-то удача ему улыбнулась. Сначала работа у Бейкера, а теперь еще и это! Орри Мэйн, высокопоставленный чиновник правительства, женат на черномазой шлюхе – и он может это доказать. Как использовать эту информацию, он пока не решил, но использует непременно.

– Убийство! Таинственное убийство у канала!

Крик мальчишки-газетчика на Брод-стрит прервал его мстительные фантазии. Бент купил газету, на ходу просмотрел ее, и его пылкий восторг тут же охладил приступ паники. Тело его информатора уже было найдено, хотя имя пока не называли.

«Жертва – белый мужчина, из тех, кого обычно называют альбиносами!»

Меньше чем через час Елкана Бент уже уложил свою дорожную сумку, освободил комнату в пансионе, оседлал лошадь и поскакал по дороге на север.

В тот же вечер, беспрерывно чихая, Купер стоял по колено в реке Джеймс.

Он был простужен. Но это не имело значения. Как не имели значения усталость и мрачное настроение его помощников.

– Еще раз, – сказал он. – Вставляйте запал.

– Мистер Мэйн, уже почти стемнело, – возразил старательный, но совершенно бездарный парень по имени Люциус Чикеринг.

Девятнадцатилетний Чикеринг, аристократ из Чарльстона, был зачислен в Военно-морскую академию Конфедерации, которая располагала только старым колесным пароходом «Патрик Генри», стоявшим на речном причале. Чикеринг быстро провалился по основам астрономии, навигации и мореходной практике и был отчислен, как ни сожалел о том лейтенант Паркер. От полного позора юношу спасло только влияние отца, выхлопотавшего ему место в военно-морском министерстве, которое никто не воспринимал всерьез и которое вечно нуждалось в деньгах. Куперу нравился Чикеринг, но он знал, что парень стесняется своей работы.

У Люциуса Чикеринга был огромный нос, верхние зубы выдавались над нижней губой, а веснушек было больше, чем он того заслуживал. Однако его уродство странным образом располагало к нему людей.

Он был абсолютно прав, когда говорил, что уже поздно. Темно-красный закат мрачно отражался в реке. На фоне высоких багровых облаков парили птицы, а баржа ниже по течению превратилась в темное пятно, в котором светился один-единственный фонарь.

– Время еще есть, – сказал Купер, отвечая своему помощнику. – А если вы слишком ленивы, я сам все подготовлю.

Купер не ел с самого рассвета. Весь день они работали здесь, в миле от границы города, мучаясь с этими плавучими торпедами, но ни разу так и не добились успеха, и Купер знал почему. Сама идея изначально была ошибочной.

Деревянный корпус торпеды был разработан в военно-морском министерстве и содержал в себе металлический контейнер с порохом, имеющий специальное отверстие в куполообразной крышке, в которое вставлялся запал ударного типа. От резкого удара запал взрывался, посылая огонь в основной заряд. И корпус, и пороховой контейнер были выкрашены в бурый цвет, чтобы больше походить на плавающие в море обломки дерева. Проблема состояла в том, что движением плавника по реке, а значит, и в бухте нельзя было управлять. Эксперименты показали, что торпеда часто двигалась к своей испытательной цели не тем концом; целью же служили три бочки, заякоренные посередине реки, где с обеих сторон было оставлено достаточно места для прохода барж и небольших паровых шлюпов.

На самом деле далеко не все плавучие торпеды вообще достигали цели. По подсчетам Купера, удачными были всего пять запусков из двадцати, но все эти пять мин так и не взорвались, потому что запал оказывался на противоположной от бочек стороне.

Когда Купер, не дожидаясь помощи, сам начал готовить новое испытание, Чикеринг не выдержал:

– Мистер Мэйн, я заявляю протест! Вы весь день заставляли нас работать, как негров на плантации, а теперь хотите, чтобы мы продолжали, хотя уже совсем темно и ничего не видно.

– Да, хочу, – ответил Купер. – Идет война, мистер Чикеринг. Если вас не устраивает время или условия вашего труда, можете отказаться от своей должности и вернуться обратно в Чарльстон.

Люциус Чикеринг сверкнул на начальника сердитым взглядом. Купер Мэйн раздражал и пугал его. Этот человек, будучи уроженцем пальмового штата, вел себя почти как настоящий янки. Он невозмутимо шагал по грязи и воде, почти насквозь мокрый, словно внешний вид ничего для него не значил. Пока остальные стояли в стороне, Купер аккуратно ввинтил запал в крышку контейнера и снова запустил торпеду по цели, глядя, как она кружится по воде. Пять минут спустя вспышка огня дала знать, что она взорвалась у дальнего берега, промахнувшись мимо цели примерно на двадцать футов.

– Садитесь в лодку и привезите бочки, – сказал Купер одному из помощников. – А вы, – повернулся он к другому, – грузите инструменты в фургон.

Помощник с глухим бормотанием поднял с земли длинную поперечную пилу, издавшую жалобный звук.