«ибо он опасался, как бы Ланселоту не нанесли увечья. И он пустился вскачь и нанес королю столь могучий удар мечом, что король был им вконец оглушен, так что не ведал, ночь сейчас или день. А Гектор, зная доподлинно, что это король, ударил его в другой раз так жестоко, что король упал наземь перед Ланселотом. И когда Гектор увидел, что он на земле, то сказал Ланселоту: Сир, отрубите ему голову, и ваша война завершится. – Э, Гектор, ответил Ланселот, что вы такое говорите? Не дай мне Бог причинить ему зло, ведь он мне делал добро и оказывал честь множество раз; ради этого ему не будет зла от меня; и не вздумайте чинить ему зло, пока я здесь: ибо я защищу его и от вас, и от любого другого. И когда Ланселот сам усадил короля в седло, и они вышли из боя, который был весьма велик и весьма долго длился, король вернулся к своему войску и сказал во всеуслышание: «Вы видели, что Ланселот нынче сделал для меня? Клянусь честью, он превзошел добронравием и любезностью всех рыцарей, о каких я когда-либо слышал. И я бы желал, чтобы война эта вовсе никогда не начиналась».

Но Гавейн настаивал на том, чтобы отомстить за смерть своего брата Гарета.

На фоне этих событий Папа Римский, узнав, что король Артур намерен дать развод своей супруге, «когда ее не застали заведомо за преступлением», указал прелатам Острова Бретань наложить на эту страну интердикт и отлучить короля от церкви, если он не призовет королеву обратно. Король, который не переставал любить Гвиневру, несмотря на справедливые поводы для упреков, предложил принять ее обратно, как будто никогда и не сомневался в ее верности; но примирение не должно распространяться на Ланселота. И вот королеву доставил к королю епископ Рочестерский, а Ланселоту передали, чтобы он искал на морском побережье судно, которое позволит ему переправиться в Галлию со всеми, кто пожелает с ним уехать. Прежде чем проститься с королевой навсегда, он сказал:

«Госпожа, нынче тот день, когда вы покинете меня, а мне надлежит покинуть этот край; не ведаю, увижу ли вас когда-нибудь. Взгляните на кольцо, некогда вами мне подаренное; я сохранил его по сию пору из любви к вам. И вот я вас прошу носить его отныне и впредь из любви ко мне, пока вы живы, а я буду носить то, что на пальце у вас. И она отдала его с охотой».

Артур, будучи во всем этом образцом или, скорее, подражателем короля Марка Корнуайского, был бы рад вернуть Ланселоту свое благоволение; но Гавейну надо было отомстить за своих братьев, и ничто не могло его отвратить от того, что он почитал своим первейшим долгом.

«Будьте уверены (сказал он Ланселоту), что войны вам не миновать, и продлится эта война, пока мой брат Гарет, коего вы злодейски убили, не будет отомщен вашим собственным телом; и я не променяю целый мир на то, чтобы лишить вас жизни и головы».

Услышав эти речи, Богор встал на защиту чести Ланселота; он предложил сразиться с мессиром Гавейном. Залоги были внесены с обеих сторон, но Артур не дал согласия на поединок.

«Несомненно, мессир Гавейн (сказал в свой черед Ланселот), хотя вы нынче и жаждете нас погубить, не пристало вам этого делать, если помните о том, как я вас некогда вызволил из Скорбной темницы Брандуса, и тот день, когда я вас вывел из темницы великана Карадока, коего я убил. – Ланселот, Ланселот! воскликнул мессир Гавейн, ни разу вы мне не делали добро без того, чтобы весьма дорого его продать, когда вы так злостно лишили меня тех, кого я любил более всего; и этим я опозорен и унижен; и потому не может быть мира между мною и вами».

Прежде чем отплыть за море, Ланселот повесил свой щит в церкви Св. Стефана в Камалоте, «дабы те, кто отныне его увидит, вспоминали чудеса, совершенные мною в этой земле». И он отдал замок Оплот Радости во владение одному из лучших своих рыцарей.

Мы подходим к развязке. Едва Ланселот возвратился в Галлию, как король Артур, побуждаемый советами Гавейна, оставляет королеву на попечение своему вероломному племяннику Мордреду, пристает к берегам Галлии и начинает жестокую войну против Ланселота. В то время как он стоит лагерем у Ганна, Мордред сочиняет подложные письма, гласящие, что король Артур, смертельно раненный Ланселотом, назначил его перед смертью своим преемником, указав Гвиневре сочетаться с ним вторым браком. Королева сопротивляется; она посылает к Ланселоту гонца, который бы призвал его к ней на помощь. В ожидании его она запирается в Лондонской башне, где ее рыцари выдерживают долгую осаду Мордреда. Тем временем Гавейн послал вызов Ланселоту, который тщетно пытался унять его вражду. Король же боялся за своего дорогого племянника, видя, как тот провоцирует Ланселота, чью беспримерную доблесть он хорошо знал. В последней беседе, когда Гавейн предложил закончить войну этим междоусобным поединком, Ланселот изъявил готовность принести вассальную клятву королю на все, что ему и Гектору принадлежало в Галлии;

«и я сделаю более того, ибо поклянусь на святых, что уйду из Ганнской земли завтра в Первом часу, босой и в рубище, сроком на десять лет. И если я за это время умру, я прощу вам мою смерть и улажу так, что вы будете чисты перед всей моей родней. А если по истечении десяти лет я вернусь, я хочу быть заодно с королем и с вами, так же, как был когда-то; и я вам поклянусь на святых, что никак не по своей воле я убил вашего брата Гарета, и что мне это было более в тягость, чем в радость».

Но Гавейн не желал ничего слышать, и поединок состоялся. После долгой рукопашной Ланселоту удалось нанести смертельный удар противнику, и тот, тяжело раненый, был уже не в силах защищаться. Он не хотел этого и удалился, не довершив свою победу.

С превеликим трудом мессира Гавейна увезли, и знахари, похлопотав над ним шесть недель, еще не вполне излечили его, когда королю донесли, что из Рима надвигается неисчислимое войско, собранное императором, чтобы взыскать с Бретонцев дань, которую они всегда отказывались платить. В великой и решающей битве, в которой Ланселот никак не участвовал, Гавейн, несмотря на свою глубокую рану, убил двух племянников императора; а тот, со своей стороны, сразил доброго сенешаля