Внезапно я понял, что мы в засаде, надо срочно решать, что делать дальше. Когда это случилось, мы как раз пробегали через открытое пространство в семь или восемь акров в ширину. Заросли там были гуще, почва тверже, а деревья выше.

У края этой равнины я и остановил свой отряд и отправил назад гонцов к оставшимся воинам, чтобы они тоже остановились, потому что хотел дать им отдохнуть, прежде чем мы двинемся снова и вступим в битву.

Затем я поведал Умслопогасу то, что рассказал мне Ханс, и попросил его отправить на разведку зулусского солдата, которому он доверяет, чтобы тот смог проверить сообщенные сведения. Он сделал это очень быстро. Еще я спросил его, что следует предпринять, если это действительно правда.

– Взять амахаггеров в кольцо или квадрат и атаковать, – ответил тот.

Я кивнул в знак согласия, но ответил:

– Если бы это были зулусы, план был бы хорош. Но как мы узнаем, что эти люди остановились?

– Мы не знаем ничего, Макумазан, и можем только попытаться. Если они побегут, мы будем на холме.

Затем я созвал вождей и сказал им, что ждет нас впереди. Это, кажется, очень их встревожило. Двое или трое из них хотели отступить прямо сейчас, но я сказал, что пристрелю первого, кто сделает это. В конечном счете они приняли мои планы и сказали, что выставят лучших воинов наверх, на вершину холма, в то время как остальные будут предотвращать любую попытку взобраться на гору.

После этого мы выстроили самый лучший квадрат, который только могли сделать, создав в нем четыре линии. Когда мы делали это, мы уже слышали выстрелы внизу, потом вернулись зулусы и доложили, что все обстоит именно так, как докладывал Ханс, и что армия Резу двигается вокруг нас.

Пока атака не началась, поскольку армия резуитов рассредоточивалась по разным сторонам дороги, одновременно окружая нас, чтобы подготовить поле для битвы. Для нас это была удача, поскольку они не пытались взломать линию наших амахаггеров, чье расположение было теперь блокировано.

Когда мы сделали все, что могли, мы стали ждать. Та ночь, я помню очень хорошо, была странно тихой, лишь с обеих сторон нашего плато раздавался какой-то хруст, который в действительности был вызван шагами людей Резу. Они шли, чтобы окружить нас.

В конце концов все стихло, и тишина стала полной, так что я мог слышать клацанье зубов некоторых из амахаггеров – настолько им было страшно. Этот звук придал мне некоторую уверенность и заставил Умслопогаса заметить, что сердца этих огромных людей никогда не вырастут, они останутся «младенческими». Я сказал вождям, чтобы они предупредили своих воинов о том, что те, кто останется, смогут выжить, а те, кто уйдет, определенно умрут. Поэтому, если они хотят снова увидеть свои дома, им лучше остаться и сражаться как настоящие мужчины. Многие из них могут быть убиты, а остальные – съедены людоедами Резу. Я заметил, что мое сообщение произвело укрепляющий эффект на наших воинов.

Внезапно вокруг нас – сверху, снизу, с каждой стороны – раздался ужасный рев, который, казалось, многократно повторял слово «Резу», и через несколько минут со всех сторон на нас двинулось десять тысяч человек.

В лунном свете они выглядели очень страшно в своих развевающихся белых одеждах и с огромными сверкающими копьями. Ханс и я выстрелили несколько раз, хотя, судя по произведенному эффекту, мы могли точно так же кидать камнями в морской прибой. Затем я подумал, что живым принесу больше пользы, чем мертвым, и отступил. Умслопогас, его зулусы и Ханс отошли вместе со мной.

Наши амахаггеры выдержали атаку лучше, чем я предполагал. Враги преодолели первые заросли с потерями, а вторую зону укрепления – после долгой борьбы. Затем случилась пауза, во время которой мы перестроили наши ряды, перетаскивая раненых внутрь квадрата.

Мы едва успели это сделать, как раздался другой страшный крик: «Резу!» – и наши враги снова начали атаковать нас. Это случилось через час после начала битвы. Но теперь они сменили тактику: вместо того чтобы окружать нас по всему фронту, они сосредоточили свои попытки на западном участке, который теперь выходил к долине.

Когда резуиты пошли на нас, то впереди всех я заметил огромного мужчину, гиганта ростом семь футов и необъятного в ширину. Я не мог разглядеть его как следует, потому что луна светила не очень ярко, но я видел его злобный оскал и огромную бороду, которая свисала почти до колен, а волосы развевались по плечам.

– Смотри, сам Резу! – закричал я Умслопогасу.

– Да, Макумазан, это, без сомнения, Резу, и я рад видеть его, потому что это будет настоящая битва. Смотри! Он держит топор так же, как и я. Теперь я должен беречь свою силу, потому что мне придется сражаться с ним лицом к лицу.

Я подумал, что могу разделить усилия Умслопогаса и использовать свои возможности, пустив пулю в гиганта. Но я никогда не сделал бы этого. Когда я попытался прицелиться в него, то резуит бросился на мое ружье и я не мог выстрелить. А когда выдался второй шанс, облако закрыло лицо врага. В то время, пока я предпринимал еще несколько попыток, западный край наших укреплений пал, и, крича как дьяволы, враги начали теснить наши ряды.

По моему телу пробежал холодок, потому что я понял, что могу проиграть битву. Собрать снова недисциплинированных амахаггеров было невозможно, ничего, кроме паники, стремительного бегства и моря крови, я не ожидал. Я проклинал себя за глупость, за то, что ввязался в это дело, как вдруг услышал совет Ханса, что единственный шанс для нас троих и зулусов уцелеть – это удрать и спрятаться в зарослях.

Я ничего не ответил ему, потому что это было бы предательством. Как могли мы пройти через эти сражающиеся массы людей, которые окружили нас со всех сторон? Мне оставалось только молиться и рассылать проклятия. Молитвы предназначались для моей души и прощения моих грехов, а проклятия – амахаггерам и всему, что с ними связано, в особенности Зикали и Айше, ведь именно они втянули меня в это дело.

– Может быть, использовать Великий талисман Зикали? – снова воскликнул Ханс, выстрелив из ружья по наступающему врагу.

– К черту Великий талисман! – крикнул я ему в ответ. – И Айшу вместе с ним! Не удивлюсь, если она и тут приложила свою руку.

Как только я произнес эти слова, то сразу увидел старого Билали, который не был военным человеком, но приблизился к нам очень близко. Он казался таким бледным и тонким, что копье могло пройти сквозь него. Бросив на него быстрый взгляд, я попытался понять, не ранен ли он, но тут краем глаза увидел нечто странное, что мелькнуло в лунном свете.

…Ее одежда… светилась каким-то слабым фосфоресцирующим светом, что в лунном свете делало ее заметной на поле битвы.

Я быстро оглянулся, чтобы понять, что это может быть, и увидел на своей стороне саму Айшу, укрытую вуалью. В руке она держала маленькую веточку черного дерева, украшенную слоновой костью, похожую на маршальский жезл или скипетр.