президента Рузвельта это не произвело особого впечатления: когда сенатор Вагнер внес предложение о том, чтобы еврейским перемещенным лицам было позволено не возвращаться в Европу, а отправиться в Палестину, президент ответил, что около миллиона евреев хотят приехать в Палестину, но семьдесят миллионов мусульман хотят перерезать им глотки, и он, Рузвельт, не желает такой резни.

Еще тверже Рузвельт укрепился в своем мнении на встрече с королем Ибн Саудом после Ялтинской конференции. Он заявил, что, побеседовав с этим «королем пустыни» пять минут, он узнал о еврейских и мусульманских проблемах больше, чем за все время длительной переписки. Стивен Уайз, чрезвычайно обеспокоенный, как и другие еврейские лидеры, равнодушием президента к еврейской трагедии, выразил протест. В ответ президент заверил его в том, что остается сторонником неограниченной иммиграции в Палестину. Но арабским лидерам он снова дал понять, что США не поддержат каких бы то ни было перемен в статусе Палестины, которые вызвали бы у арабов возражения.

Очевидно, что попытки сионистов наладить отношения с Рузвельтом были не особенно удачны; и невольно возникает вопрос, как бы удалось президенту, проживи он дольше, сохранить дружбу и арабов, и евреев. Сионисты сумели создать благоприятную для себя атмосферу среди законодателей, деятелей церкви, журналистов и публики в целом. Судьба европейских евреев пробуждала сочувствие у неевреев; усилия первопроходцев в Палестине вызывали симпатию у многих американцев. Но как только сионисты столкнулись с госдепартаментом, Пентагоном и Белым Домом, им пришлось иметь дело с превосходящей силой, интересы которой не во всем совпадали с интересами евреев; и все напоминания о трагедии еврейского народа здесь были бесполезны. Сам же президент, представлявший собой странную смесь патриция и народного трибуна, наивного простака и утонченного софиста, «честного малого» и двуличного политикана, судя по всему, считал дело сионистов мелочью, недостойной особого внимания.

ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП

Ситуация в Палестине в последние годы войны резко ухудшилась. Двадцать членов группы Штерна сбежали из тюремного лагеря «Латрун», а их лидер был застрелен британской полицией в ходе рейда в феврале 1942 г. Они грабили банки и устраивали другие мелкие террористические акты. Вершиной этой деятельности стала попытка убить верховного комиссара сэра Гарольда Макмайкла, В результате покушения был тяжело ранен адъютант Макмайкла. Еще двое членов группы Штерна убили в Каире лорда Мойна. Представители сионистской организации сотрудничали с британской полицией в поисках террористов, считая их угрозой не столько для британского господства, сколько для еврейского общества в Палестине. Ультрапатриотизм группы Штерна проявился еще раньше в поступках, которым невозможно найти оправдание: например, в 1941 г. они попытались войти в контакт с немецкими эмиссарами в Бейруте, чтобы создать общий антибританский освободительный фронт.

IZL, решившая зимой 1943–1944 гг. возобновить анти-британскую активность, тоже создавала проблемы, хотя и несколько иного рода. В первые годы войны IZL, участвовала в военных действиях. Некоторые ее лидеры были убиты в ходе специальных операций, проводившихся по поручениям британского военного командования. Но к концу 1943 г. новое руководство IZL. пришло к выводу, что пора вернуться к борьбе с англичанами: ведь опасность немецкого вторжения отступила, а британские власти продолжали проводить в жизнь политический курс «Белой книги». В 1944 г. члены IZL атаковали палестинскую радиовещательную станцию в Рамалле, а также совершили нападения на полицейские участки в Тель-Авиве и Хайфе. Двести с лишним членов этой организации были арестованы и высланы в Эритрею. Британские власти потребовали поддержки Еврейского Агентства в их борьбе с терроризмом. Агентство предоставило англичанам помощь, хотя и неохотно. IZL пользовалась поддержкой не только со стороны ревизионистов, но и, до определенной степени, со стороны членов религиозных партий и правоцентристских группировок. И даже некоторые «левые» сионисты были настолько разочарованы отсутствием помощи европейским евреям со стороны Англии, что иногда относились к террористическим актам если не с одобрением, то, во всяком случае, с пониманием. Однако политические соображения все же заставили лидеров сионизма выступить против террористов: эти диссиденты могли нанести тяжелый, а возможно, и непоправимый ущерб сионистской политике. Террористы отказывались подчиняться внутренней дисциплине и пытались навязывать свои правила выборному руководству йишува; в таких условиях сионисты не могли проводить эффективную внешнюю политику.

Кое-кто оправдывал террористические акты, считая их отчаянными попытками привлечь общественное внимание к трагедии еврейского народа. Мир игнорировал бесчисленные заявления и меморандумы сионистов. Возможно, он отреагирует хотя бы на пули и бомбы? Однако это предположение было ошибочным: в разгар войны вряд ли кого-либо могло поразить убийство нескольких британских полисменов.

Разочарование и отчаяние воцарились не только среди молодежи. Приехав в Палестину в ноябре 1944 г., Вейцман сразу обратил внимание на мрачные настроения, преобладавшие в йишуве и отразившиеся в официальных политических заявлениях: Бен-Гурион объявил, что, в отличие от Вейцмана и «Хашомер Хацаир», он твердо убежден в том, что политическое решение следует принять безотлагательно и что срочная доставка перемещенных лиц в Палестину — это насущная необходимость[818]. В сложившейся ситуации Вейцман счел своевременным еще раз подтвердить свою уверенность в создании еврейского государства: «Я не знаю, когда именно возникнет еврейское государство, — заявил он в Тель-Авиве 30 ноября, — но это событие не заставит себя долго ждать». Несколько дней спустя он предостерег своих коллег против попыток торопить события: необходим переходный период в пять—семь лет. Но эти слова возмутили йишув. Людям, которые и в лучшие времена не проявляли достаточного терпения, срок в пять—семь лет теперь казался вечностью. Вейцман снова заявил, что не верит во внезапные «скачки». Но как, спрашивали критики, совершить радикальную перемену, если не внезапным скачком? Они не могли поверить, что Вейцман действительно полагает, что еврейское государство возникнет в результате терпеливых переговоров, закулисной дипломатии, тяжелого труда и политических усилий.

Психологической основой подобных настроений являлись глубинный ужас, вызванный убийством миллионов евреев в Европе, а также отсутствие реакции на эту трагедию со стороны цивилизованного мира. Либеральным идеалам и вере в человечество, присущим сионизму, был нанесен тяжелый удар. На призывы к братской помощи и человеческой солидарности, к которым привыкло предыдущее поколение сионистов, теперь уже почти никто не отзывался. В час смертельной опасности почти никто не поддержал евреев: они слышали только добрые советы и заверения в сочувствии, но реальной помощи практически не получали. И они усвоили этот урок: никому нельзя доверять, каждый сам за себя.

История холокоста уже неоднократно излагалась в самых подробных и чудовищных деталях. Первые достоверные сообщения о массовых убийствах поступили в США в конце 1942 г. от представителей Еврейского Агентства в Швейцарии. Государственный департамент в ответ запретил передачу подобных сведений по дипломатическим швейцарским каналам. Конференция, проведенная на Бермудских островах в начале 1943 г.