Но сегодня недавние узоры исчезли, и осталось мерзкое чувство пустоты. Сейчас, глядя на тот угол спокойно, как раз с обеденного стола, я вдруг понял, что в той части комнаты как будто и правда не хватает каких-то растений. Так уж были ассиметрично расставлены горшки Нодзоми. Мамору тоже добавил ассиметричных линий, но со стола… кажется, что-то было во всем этом. И даже этот хитрец в основном использовал геометрические фигуры, поскольку не мог исполнить много цветов без кривизны. Или он сделал края тех листьев такими намеренно? Тьфу, я же первым и возмутился, увидев пространство за шкафом таким! Теперь еще и смотрю туда непрерывно. Кажется, несколько уже минут.

Вздохнув, отвернулся.

Нодзоми со вздохом на кухню ушла, сладкое принести. И тут-то как раз в дом влетел Мамору, прокричал:

— Я дома! — и кинулся к пудингу вместо мытья рук.

Я отправил его помыть руки. И он, сникнув, ушел. Рю язвительно засмеялся. Хотя меньшой не слишком-то и старался, судя по тому, как быстро вернулся. Чтобы сыновей от подхода к новой ссоре отвлечь, супруга заговорила:

— Может, я и не знаю, каково это, когда мечта сбывается или проваливается. И никаких особых мечтаний у меня не было. Но в детстве мне просто нравилось смотреть на картины. Я могла подолгу на них смотреть. Думала, почему художники выбирают именно эти линии и цвета? И как у них получаются их творения? Вроде все люди одинаковы, у нас по два глаза, две руки, две ноги. Но я почему-то так не могу. Я совсем не могла нарисовать ничего. Это грустно, — женщина внезапно улыбнулась, посмотрев на меня. — Но я тогда и представить не могла, что потом стану женой художника!

Я молчал. Сыновья тоже притихли. Нет, подъедали пудинг, покуда мы болтаем.

— Сусуму, а почему ты никогда прежде не рассказывал, что любишь рисовать?

— Как видишь, я спокойно живу без этого. Давно уже, — я торопливо выхватил последний стакан с пудингом из-под протянутой руки Рю.

Мамору, торжествующе улыбнувшись, достал из-под стола два не начатых стакана: один поставил перед собой, к двум пустым, а другой — к матери, которая к десерту еще не притронулась.

— Но, все-таки…

— Правда, спокойно живу. Разве ты видела когда-нибудь меня с карандашом в руке?

— А тебе так хочется отобрать мои карандаши? — усмехнулся коварно меньшой.

— Похоже, наш Мамору — кара богов тебе, отец, — засмеялся старший сын.

— Нет, я — ваш подарок! — возмутился второй.

Сейчас они опять поссорятся!

Они уже свирепо друг на друга смотрели. Даже забыли о пудинге. Я испытал искушение стащить у кого-нибудь себе второй стакан. Но я же взрослый! Мне не пристало играть в такие глупые игры и отбирать у детей сладости. Хотя настроение эти ворюги мне попортили. Сожрали уже почти все, не думая о других!

— Почему вы все время ссоритесь по каким-нибудь идиотским поводам?

— Просто им нравится ссориться, — рассмеялась Нодзоми. — Хобби у них такое.

Мы все рассмеялись. Впервые, как в старые добрые времена.

Я снова невольно посмотрел на опустевший кусок стены. Эта голая стена, как тело стыдливое и обнаженное, смотрела украдкой на меня. Опустошенная и лишенная своего наполнения. И еще этот разговор, поднятый женой… как будто ножом провели по пальцу, неприкрытому ничем.

Терять свою мечту больно. Но, что уж тут поделаешь. Я уже, наверное, забыл, как держать кисть и карандаш. Да и на что в моей обычной жизни какая-то там живопись? Давно уже живу без нее. Привык. Да и так экономнее. Надо забыть обо всех этих пустяках и поднять на ноги сыновей. Вот это серьезное дело.

Только до чего же мерзко выглядит пустой кусок стены!

Буддийские монахи со своими прочитанными особыми сутрами, ритуалы каннуси, амулеты двух течений, похоже, свое дело сделали: тот мерзкий зверь перестал являться мне. И, если первые дни я еще вздрагивал и нервно оглядывался, не покажется ли где снова той жуткой зеленой морды, то впоследствии смог успокоиться. Жизнь моя вошла в привычную колею.

Хотя меньшой не успокоился. Он похудел, поскольку копил деньги, которые я давал ему на еду и на карманные расходы, а потом внезапно в дом ящик из магазина для художников притащил: уйма альбомов, бумага рисовая для каллиграфии, бумага для акварели, бумага для пастели, краски акриловые и акварельные, для ткани и бумаги, пастель, восковые мелки, карандаши простые и акварельные, уголь, сангина, сепия, мел, коробка грифельных карандашей разной мягкости и жесткости, ластики, штука еще… вместо ластика какая-то. Короче, он много всего приволок. Как не надорвался от такой коробки вообще? Боюсь, взять такси денег у него не хватило, и он волок все на тебе. Где там Рю ходил, не знаю. Или он просто Рю не сказал? Но явился вспотевший и сияющий. Что ж, хоть так. Но я ему устрою, если притащит меньше 60 баллов по тестам!

Я с досадой смотрел, как он использует акварельные карандаши, заняв весь стол в гостиной к моему приходу. Хотя, надо признаться, чья-то идея запихнуть акварельные краски в корпус для карандаша мне понравилась. Мамору еще плохо кистью владел, линии выходили неровные, но карандашный корпус краску поддерживал, а стержень определенной толщины помогал регулировать выходящие линии. Можно было наводить штриховку, смешивать мягко разные тона. Или разбавлять водой, наводя акварельные облака нежных оттенков по бумаге во всех или некоторых местах.

— Па, хочешь попробовать? — поинтересовался мальчик, повернув ко мне лицо в радужных разводах.

— Не грызи эту дрянь, она, возможно ядовитая! — проворчал я.

Сын недоуменно моргнул.

— И вообще, иди, учись. Если меньше 80 баллов принесешь хоть по одному предмету — я тебе больше карманных денег не дам, — и сердито ушел в ванную комнату.

Это новшество, эти самые акварельные карандаши, которых в моем детстве не было, мне жутко хотелось попробовать, но сын же распустится, если я буду ему потворствовать и сяду рядом с ним рисовать, забыв обо всем другом. И вообще, взрослому отцу семейства не пристало сидеть, обложившись корпусами цветных карандашей. Лучше бы я начал разводить бонсай.

Но на бонсай меня не тянуло, да и любое хобби требует времени и денег, а у меня скоро Рю закончит старшую школу. Надо будет чем-то за обучение его платить. К счастью, Рю хоть понимает, что его беготня с двумя толпами потных парней за одним мечом — это лишь забава, лишь только на время. А так-то… пусть бегает, лучше же, чем если б с сигаретами да с янки ходил.

Мамору за тест получил 79 баллов. Я вздохнул и перестал давать ему на развлечения. Я же предупреждал. Но на еду выдавал как и прежде, чтобы здоровым был и не голодал. И Нодзоми чтоб за него не волновалась. Да и он такую коробищу рисовальных принадлежностей притащил, что ему там надолго хватит.

На стенах меньшой, к счастью, больше не рисовал. Украшал свою комнату листами с узорами, но не цеплял их к обоям или мебели: просто как-то прилаживал или вешал на нитках. Шнурки из разноцветных нитей научился делать. Постоянно попадался мне на дороге в ванную с руками и лицом в радуге пастелей или акварели.