Кажется, надо вызвать скорую? Или сначала отмыться? Кажется, на мне была кровь…

Я куда-то побрела. Плохо понимая, куда иду. Падая, уцепилась за зеркало в коридоре. За мной был чей-то пушистый хвост. Серый.

Кто тут?

В ужасе обернулась.

В коридоре не было никого.

Ужасно кружилась голова. Запахи меня душили. Болели глаза от резкого искусственного света.

Ступила. Пошатнулась. Снова вцепилась в зеркало. От соединения лунного луча и искусственного света поморщилась и поежилась. Отвернулась.

Голова стала болеть чуть меньше. Но мысли в ней спеклись.

Э-э… лунный свет? А разве он заметен в искусственном?

Снова посмотрела на мягкий и нежный свет полной луны, заботливо ползущий в окна. Такой красивый! Искусственным лампам никогда не превзойти луну! Только от их смеси глаза невыносимо режет.

Взгляд опустив, приметила серый хвост. Пушистый. За моей спиной. Мой… он… прямо вылезал из моей юбки. Чей то прикол?!

Дернула и взвыла от боли.

Мой?!

Голова опять загудела от гремучей смеси запахов. У меня помутнело в глазах. Что-то упало рядом и разбилось. Меня полоснуло по щеке, лицо защипало, что-то поползло на шею, горячее. Я невольно отшатнулась, сползла по стене. На что-то острое. Меня тошнило.

Не сразу пришла в себя. Только когда лампа в коридоре зашипела и внезапно погасла. Когда дом затянуло чарующим и мягким светом луны. И море запахов стало еще отчетливее. Среди них был запах от дыма какого-то незнакомого мне хвойного дерева. Его запах. Полуистертый. Едва различимый. Но такой родной! Или то пахнет с улицы?

Цепляясь за мебель и стену, вышла на улицу. Здесь запах крови был еще ярче. И ветер нес разу донес до меня ту странную дымовую смесь.

Думать сил не осталось. Я просто хотела к нему.

Закрыв глаза, натыкаясь на стены и столбы, куда-то пошла. Уже не думая. Ничего не желая. Идти, просто чтобы идти.

Жуткие запахи не сразу закончились. Но когда повеяло запахом сакуры, цветущей и подсыхающих на сухой земле лепестков, головная боль спала. Перестало щипать нос и слезиться в глазах.

Юноша с длинными волосами, спутанными, сидел у небольшого пруда, на краю крытой галереи с изогнутой крышей. Он сидел, сгорбившись, перемазанный кровь, обхвативший свои колени, словно отчаянно пытаясь прикрыть сердце или живот. Возле него лежало два куска ткани, смятых. Белый и сиреневый. Нет, оба белых и шелковых, просто на одном густо-густо были вышиты глицинии.

Спрятав лицо в спутанных волосах, Синдзиро вздохнул. Отсюда я не видела его лица, но тот запах был ни на что не похожий. Тем более, от двух вышитых тканей так ярко шел тот аромат! Его аромат! Прикрыла глаза, с блаженством принюхалась.

— Твоя мать ждет тебя, — глухо сказал Синдзиро. — Она будет рада показать тебе на мир.

Я распахнула глаза. Он не смотрел на меня, сидел, сгорбившись, обнимая свои колени. Словно ужасно замерз.

Повинуясь внезапному порыву, подошла к нему. Подняла кимоно с глициниями, казавшееся нежно-сиреневым издалека. Осторожно укутала хрупкие плечи.

— Она давно ждет тебя, — тихо прошептал молодой мужчина, не глядя на меня.

Он снова меня прогонял. И то было ужасно больно. И я было развернулась, желая уйти. Куда угодно, лишь бы подальше от того жуткого мужчины, опять выгонявшего меня.

И растерянно оглянулась.

Киото и высокие дома в стороне исчезли. Вокруг старинной усадьбы простирался огромный и высокий лес. Я так далеко ушла?

Голову подняла.

Но сегодня на небе все еще светила полная луна. И ночи одной не прошло! Или… здесь всегда на небе сияет полная луна?

Какое-то время смотрела на нее. В голове совсем прояснилось. Да и запахи природы успокаивали, такие редкие и неполные в городе, переполненном людьми. Особенно, непривычный и редкий запах дыма каких-то хвойный деревьев, который я чуяла только от него. Да, впрочем, шуршание чистого шелка, который он смял, ласкало слух. Шелк?..

Резко обернулась. Синдзиро притянул и прижал к себе белое кимоно. Нет, белое кимоно с вышитыми белыми цветами. Белое кимоно с вышитыми сливовыми цветами.

У меня сердце сжалось от боли. И я внезапно поняла. Ступила обратно к нему.

— Твоя мать хотела…

Но я перебила его:

— Я всегда хотела остаться только с тобой. Старый шаман это сразу понял.

Синдзиро, вздрогнув, поднял голову и растерянно посмотрел на меня. Нет, не Синдзиро. Его не так зовут. И он слишком бережет ту часть себя.

Он все еще прижимал к себе белое кимоно.

— Если ты позволишь, Синдзигаку… — едва слышно выдохнула я.

Он поднялся на дрожащих ногах. Вдруг накинул мне на плечи белое кимоно со сливовыми цветами, осторожно запахнул. Меня окутал его запах, любимый. Обнял и успокоил. А молодой мужчина внезапно притянул меня и крепко прижал к себе.

Я обхватила его твердое худое тело и зажмурилась.

По белому шелку, покрытому сливовыми цветами и пятнами чужой крови, протянулся запах наших слез.

Мы не смогли сохранить нашу историю чистой, как нежный первый снег. Мы не смогли сберечь сердца друг друга от ран и крови. Мы только родили несколько десятков цветов, которые не имеют запаха кроме металла и шелка, но которые цвели сквозь столетия… которые будут вечно цвести только для нас двоих…