Армия графоманов-племянников всегда репродуцирует то, что пишет дядя.

Я вот, к примеру, за что люблю отечественную фантастику — так за то, что она как мультфильм точно описывает судьбу прочей литературы, ну прям "Южный парк" какой-то.

Ведь вот что приключилось — были к примеру братья Стругацкие, читавшие всякие приличные книги (не говоря уж о книгах на иностранных языках), и писавшие свои книги.

Затем пришли племянники, читавшие братьев Стругацких — и написали огромный массив своих книг.

Им так же начали подражать, но в этот момент открылись шлюзы и в страну хлынула литература про космических пауков. Хрясь! — и племянники наследовали космических пауков, начали писать про их битвы. "Сталкеры против космических пауков" и всё такое (Я тоже хочу, да).

В общем, что ешь, тем и… В смысле, то и пишешь.

Я, кстати, в этом не усматриваю ничего дурного — человек так устроен.

В свете разговоров про статью в "Знамени" (Яндекс тщеславия невозможно отключить) надо сказать вот что: интересуясь графоманами, то есть народной массой, что продолжает производить тексты из инерционного уважения к статусу писателя, имеет смысл интересоваться тем, что они едят. Вот, всмотревшись в тарелки, можно не подходить к хвосту — просто догадавшись, что там такое будет.

Кстати, жутко обидно, что все отчего-то решили, что я в тех своих заметках хотел сообщить об электронных книгах (это уже дурной тон о них что-то сообщать), а так же предрекал гибель прежней литературной конструкции. Я её, в общем-то, констатировал. Гадать о будущем куда интереснее, и мир с блогерами и клоунами вместо писателей может быть не так уж плох. Как я сам распевал когда-то с друзьями:

И вместо молитвы декан прочитал.

Над ним теорему Бернулли.

Марксист свое веское слово сказал:

"Материя не исчезает:

Загнулся студент — на могиле его

Такой же лопух прорастает".

Извините, если кого обидел.

06 декабря 2010

История про ответы на вопросы

http://www.formspring.me/berezin

– Возможно ли жить не по лжи? Не для частного лица, а в более крупных масштабах: чтобы это было живым, а не пустодекларируемым, стремлением в обществе?

— Хороший вопрос. Тут ведь, вот в чём дело: «жить не по лжи» навсегда теперь ассоциируется с названием (и содержанием) солженицынской статьи 1974 года. Там был целый список, как должен вести себя человек, живущий не по лжи. «Впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду;

— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли;

— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает;

— не приведёт ни устно, ни письменно ни одной “руководящей” цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда;

— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его желания и воли; не возьмёт в руки, не подымет транспаранта, лозунга, которого не разделяет полностью;

— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным;

— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное, искажённое обсуждение вопроса;

— тотчас покинет заседание, собрание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду;

— не подпишется и не купит в рознице такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются».

Это всё, мне кажется, ужасно — священный огонь инквизиции, какие-то военно-монашеские требования, «кто не с нами, тот против нас», «если враг не сдаётся, то его уничтожают», и всё такое. Причём «протранслирует» сочетается с «первосущный».

Такого пафоса я ужасно не люблю. Я думаю, жить не по лжи можно, если не врать самому себе. Это, кстати, куда тяжелее, чем битва с застойным советским аппаратом.

То есть не врать себе, ну, ещё желательно — родным и друзьям. По-моему, для этого всего только надо — меньше болтать.

– Реалии меняются, а проблема остается (это комментарий к инструкции как жить «не по лжи» — спасибо что напомнили). Вы интересно ответили, но про частное лицо, а вопрос был про общество. Общество это слишком обширная категория?

— Общество вообще — действительно слишком расплывчатая категория. Но дело не в этом, а в том, что вопрос такой — эмоциональный и расплывчатый. Ну, примерно как выходит человек к людям, и, воздев руки спрашивает:

— Доколе?!

Что ему можно ответить? Можно, конечно, начать искать что-то годное для отправной точки размышлений. А можно и отшутиться: «До самые смерти, Марковна, до самые до смерти».

– Думаете, человек способен быть абсолютно объективным, чтоб не врать себе, родным, друзьям?

— Тут не нужно быть объективным. Вообще ничего абсолютного не нужно. Но только мы всегда чувствуем грань, которую не стоит переступать. Потом мы её переступаем, и дальше ищем и находим множество оправданий. Так вот, на этом первом шаге обмана можно всё таки остановиться.

– Неужели эти грани мы чувствуем всегда, а не иногда? Не говоря уже о нашей неспособности находиться постоянно в одном и том же состоянии, с неизменной оценкой ситуаций etc.

— Ну всё равно ведь чувствуем. Кольнёт что-то… И то.

– А не обманываете себя утверждением, что всегда чувствуете, где нужно остановиться? Ведь если так, и чувство всегда безошибочное, то это уже

— Это все чувствуют. Как только человек начинает сомневаться, подыскивать оправдания — значит что-то не так.

– А что не так с Маяковским? Моя любимая станция, n прекрасных лет на раёне, отобрала сердце и просто пошла играть — как девочка мячиком, не говоря уже о внешности М.

— С Маяковским всё замечательно, если не считать того, что он застрелился.

– То есть если человек без тени сомнений и поиска оправданий решительно напивается, то значит так и надо?

— Такие случаи чрезвычайно редки. Чаще всего человек начинает слабовольно искать обстоятельства неодолимой силы, из-за которых он просто-ки вынужден напиться. Не у всех эти страдания длительны, но есть практически у всех.

– Мы все иногда совершаем поступки без всяких колебаний, поиска обстоятельств и проч. Потом