Музыка затихла. Лиза, дрожа, прижалась к мужской спине, ее грудь тяжело вздымалась в такт рваному горячему дыханию, бешено билось сердце. Она чувствовала разгоряченное тело Макса, вдыхала его запах и почти ничего не соображала. Ее переполняли чувства. Собственные чувства, ожившие в этой программе, такие ранимые, затаенные, что никто бы не рискнул предположить, что только что фигуристка, блестяще справившаяся со всеми элементами, обнажила душу, прожила саму себя, призналась в любви к человеку, стоящему рядом.

Со всех сторон слышались аплодисменты, трибуны гудели, на лед падали цветы и игрушки. Лиза, улыбаясь, помахала зрителям и, радостная, оказалась в объятьях партнера. Он прижал ее к себе, не переставая махать рукой болельщикам, потом взял за руку, и вместе они поклонились вначале одной стороне трибун, затем другой, после чего под непрекращающиеся овации направились в сторону поджидающих их у борта Жене и Ксюше. По пути к бортику Лиза нагнулась и подхватила со льда серого плюшевого мишку с трогательными круглыми ушками и красным сердечком в лапках. Лучезарно улыбнулась Максу и, оказавшись в объятьях Миронова, тихо засмеялась.

- Ты испортил мне потрясающую одиночницу, - улыбаясь, обратился Женя к подопечному. Его карие глаза лукаво блестели, улыбка была открытой и искренней.

- Что есть, то есть, - засмеялся Самойлов и снова обнял свою партнершу. – Лизка… - только и смог выдохнуть он, заглянув ей в глаза.

Давно Макс не видел ее такой довольной и счастливой, ее сердце билось так сильно, что он отчетливо ощущал каждый удар, и это рождало в груди его трепет. Прижав ее к себе с особой нежностью, он закрыл глаза. Как же хорошо чувствовать ее рядом, как же хорошо…

Челябинск, декабрь 2016 года

Решив, что свой День рождения она имеет право провести так, как ей угодно, Лиза провалялась в постели дольше обычного. Если уж совсем точно, встала она ближе к полудню, что было на нее не похоже. Мироновы поздравили ее еще в начале первого ночи, и теперь на тумбочке возле постели возвышался шикарный букет розовых роз. Двадцать один прекрасный цветок на длинных стеблях, покрытых колючими шипами. Лизе нравилось это сочетание нежных цветочных бутонов, одного грубого прикосновения к которым достаточно, чтобы разрушить их трогательную красоту, маленьких зеленых листиков и колючек, способных разодрать в кровь руки. Было в этом что-то вызывающе-отчаянное, правильное.

Сквозь сладкую дремоту она слышала, как Мила собирается на тренировку, но открывать глаза не стала и, оставшись в одиночестве, с наслаждением окунулась в тишину. Даже если бы она захотела упрекнуть соседку в том, что та не дает ей поспать, сделать это ей не позволила бы совесть. Мила никогда не шумела, зная, что она отдыхает, и Лиза порой поражалась, как ей удается так тихо собраться. Вот и на этот раз она оделась почти бесшумно, выдало ее разве что журчание воды в ванной. И все же, оставшись в одиночестве, Лиза почувствовала ту расслабленность, которой не бывает в присутствии чужого, пусть даже хорошо знакомого и приятного человека. Она потянулась, зевнула, перевернулась на бок и снова закрыла глаза. Ощущения праздника у нее не было, ничего особенного от этого дня она не ждала. С Максом они расстались вечером после ужина, он проводил ее до дверей номера и ушел к себе. Хотелось ли ей какого-то продолжения? Хотелось ли, чтобы он пришел, едва только часы покажут двенадцать? Может быть. Она знала, что этого не будет, и все же в тайне даже от самой себя ждала, что он придет или хотя бы отправит ей сообщение. Но пришли только Ксюша и Женя, поздравили, подарили ювелирный комплект – серьги и изящный золотой браслет сложного плетения. И еще тот самый красивый букет розовых роз. На душе у Лизы стало тепло, но радость ее была насквозь поддельная, искусно сыгранная. Она искренне обняла вначале Женю, потом его жену, приняла поздравления, выслушала пожелания. Чувство благодарности, нежности, глубокой привязанности охватило все ее сознание, когда Миронов с отеческой заботой прижал ее к себе, а Ксюша поцеловала в щеку. И все-таки она не ощущала радости, и это еще больше огорчало. Все ее попытки обрести самостоятельность ни к чему не привели, она вернулась в свою квартиру, но на деле ничего не поменялось.

И сейчас, глядя на букет, стоящий в простой, симпатичной вазе на ее прикроватной тумбочке, Лиза чувствовала почти то же самое, что чувствовала, когда Макс после секса с ней уезжал к другим женщинам. И, что хуже всего, она отдавала себе отчет в том, что ее день рождения мог быть для него точно таким же обычным днем, как много дней до.

Поднявшись, она сходила в душ, а после заварила зеленый чай и, размешав в нем ложку меда, встала у окна. Вечером она планировала сходить на Ледовую арену, посмотреть короткую программу женщин, но времени до этого оставалось предостаточно. Лиза пила чай мелкими глоточками, а тоска все больше и больше завладевала ею. За окном светило солнце, и редкие снежинки падали на тонкий металлический подоконник. Почти как дома… Почти как у него дома. Она, верно, слишком много думает, причем не о том, о чем следовало бы. Она чувствовала себя так, будто прожила не двадцать один год, а намного больше. Хотелось накинуть на плечи мягкую шаль, сесть в уютное кресло, подобрать под себя ноги и запустить пальцы в теплую шерсть кошки, лежащей на коленях. Лиза тряхнула головой, отгоняя от себя весь этот вздор, допила чай и поставила кружку на стол. Ну уж нет! Немного злясь на саму себя, она вытряхнула из шкафа все содержимое своей полки и стала раздумывать, что надеть.

Вскоре вернулась Мила. Щеки ее разрумянились от мороза, из-под шапки выбивались прядки каштаново-красных волос, глаза задорно блестели. В руках она держала большую плюшевую кошку с длинной белой шерстью и пуговками зеленых глаз. При виде своей соседки Лиза улыбнулась.

- Красота какая! – Она погладила мягкую игрушку.

- Нравится?

- Ага.

- Значит, я угадала, - Мила тоже улыбнулась. – С Днем рождения! – Она вручила Лизке подарок и кое-как приобняла ее. – Желаю тебе, чтобы счастье тебя никогда не покидало. Почаще улыбайся, моя хорошая, тебе это безумно идет!

- Спасибо, Мил. – Лиза положила кошку на кровать и обняла Милу в ответ. – Я буду стараться.

- И пусть все, о чем ты мечтаешь, сбудется. Мне кажется, это вполне реально. - Она внимательно, немного хитро посмотрела Лизе в глаза.

Ее намек был настолько прозрачен, что та смутилась и не стала ничего отвечать.

- Не знаю, Мил, - с сомнением вздохнула Меркулова и присела рядом с мягкой белой кошечкой. Погладила шерстку тонкими пальцами, потрогала ушки, коснулась розового язычка.

- Лизка, ну ты что?

Мила была удивлена ее подавленностью. Она чувствовала, что сейчас запросто может вывести Лизу на любые откровения, но пользоваться этим не стала. Все, что ей нужно было знать, она знала и так, а выпытывать чужие тайны, тормошить переживания, бередить душу, все это было ни к чему. Любопытство Милы никогда не переходило допустимую грань, и за это Лиза еще больше уважала ее.