об ином. И если о той же организации жизни вспоминать, то, пока, если присматриваться к тому, что среднестатистические обыватели, те или иные, держат в руках, едучи в транспорте, сверх прогресс во всём этом уж точно не наблюдается. И это при том, что всё ещё не отвык от тонких и умных, что замечались в руках в той, бывшей, прошлой реальности. Наверно, обременить при переходе заботой от смартфона избавиться было необходимо, так как тот, прежний телефон, в обыденность этой, здешней реальности вписывается как-то плохо. Хотя… Как-то сомневаюсь, что, если бы старый, бывший аппарат был бы всё-таки сохранён, его более совершенные сверх возможности сейчас кого-нибудь очень сильно встревожили. Разве что вдруг какой ремонт оказался тому устройству необходим, и тут бы вылезла нестыковка буквенно-цифрового обозначенья модели и того, что это устройство по жизни всё-таки может. Что уж там, как-то трудновато о всём подобном ныне судить. А из того, что могло бы порадовать в области улучшения чего-либо неживого, пока для себя отметил некие, озвученные с телеэкрана, самые разные радости по поводу снятого и с удовольствием смотримого населением фильма. Во всяком случае, впечатления от такого, ныне происходящего, уже симпатичные. Да и на следующий день на глаза попалось столько обнимающейся молодёжи, целующейся, радующийся от того, что с ними рядом был кто-то, кого можно было, по поводу, или без повода, но обнимать-прижимать, что утверждать, что всё увиденное по-прежнему лишь отчаянно удручало по определению не получалось. При этом и лица у молодежи, при всей своей простоте, в большинстве своём выглядели скорей как-то радующе, чем удручающе.

И всё равно, утверждать, что всё увиденное только улучшилось как-то по определению не получалось. Картинка в целом, то тут, то там явно избытком красоты и привлекательности всё-таки не блистала. Лица, многие, очень многие из тех, по которым взгляд то там, то тут пробегал, пока всё ещё скорей именно удручали.

Ну, вот, и ещё один очередной неожиданный скачок понимания. Правда, на этот раз преображение не восприятия более чем серьёзное. С таким ещё сжиться-свыкнуться надобность есть. С одной стороны ощущаешь себя сторонним гостем в собственном теле, с другой стороны многое из того, что раньше даже не рассматривалось в плане попыток найти для чего-то такого толкование-объяснение, как-то вот так, сразу, вдруг, приобрело и объяснения некие, и толкования хоть какие-то. Пусть, во всяком случае, пока, толку от всего этого не то, чтобы много, но уже само ощущение, когда начинаешь воспринимать себя в мире живущих вот таким, словно гостем извне, даже на происходящее смотрящим-глядящим словно со стороны и почти во всём без исключения свысока, так вот, подобное ощущение уже само по себе стоит многого. Быть, если судить по возникающим ощущениям, тем, кто проникся пониманием того, что от иных просто скрыто? Здорово! Другого слова не подберёшь. Знать бы ещё, ну хоть намёк бы на некую догадку мелькнул — а дальше-то что? Воспринимать себя кем-то этаким, даже избыточно сверх особенным и от остальных чем-то там отличающимся в той или иной мере приятно, ещё, как всегда, других несколько жалко, они-то живут вне даже малейшего намёка на подобного рода понимание. И больше того, едва ли не на каждом шагу демонстрируют нежелание менять своё устоявшееся отношение к происходящему! А потому, как надо понимать, существуют все шансы, что через написанное когда-либо слово понимание к ним всем, окружающим писавшего, не обрушится. И тут ещё нельзя забывать, что, если захочешь хоть слово на эту тему сказать, прежде неплохо было бы сначала подумать, затем прикинуть, после чего порешат: а оно всё действительно того стоит? Если исходить из происходящего, им, всем, и в целом не так уж и плохо живётся. Конечно, то, что сейчас вижу, это именно город, очень крупный город, взгляд со стороны жителя менее крупного концентратора построений может оказаться кардинально иным. Любопытно, но на таком вот мнении о всём прочем происходящем всё в так называемой общественной жизни и строиться. Складывается то или иное оценивающее мнение, а дальше развитие сюжета идёт сообразно тому, насколько конгломерат живущих оказывается доволен или недоволен. Двигает в сторону стремления как-то и что-то переменить именно то самое, что стало начальным побудительным мотивом, а вот насколько серьезно будут желать те, кого потянет нечто менять, такого рода вулканически, взрывных перемен, расплачиваясь, очень часто, куда большим, чем то, чего они лишались в жизни обычной, и из-за чего на подобного рода выступления и подвиглись, здесь вопрос большой.

Странное состояние. Новая схема понимания и рассмотрения мира одаривает совершенно иным взглядом на происходящее, и этот взгляд мало того что многое в происходящем вокруг объясняет, начинаешь как-то вот так, чисто механически-автоматически смотреть на это самое происходящее несколько свысока. Смотрящий вроде бы уже и не участник процесса, во всяком случае не такой участник, каким был до того. Примитивность восприятия происходящего как минимум предполагает одно неоспоримое преимущество — рассматривая озабоченное своими самыми разными заботами общество, а оно так уж устроено, что состоит из самых разных людей, себя как-то по-особенному из этого конгломерата не выделяешь. По ощущениям вроде бы такой же как все остальные, только немного иной. Когда же возникает это странное все объясняющее понимание, начинаешь во всем, всюду, и, по сути, на каждом шагу находить те самые следы, подтверждающие удивительные догадки. Но и это только самое начало предстоящего пути, к пониманию стремится многое, пусть далеко не каждому новому откровению вот так, сразу, удается должным образом ответить взаимностью. Одно только обретение понимания, что сама жизнь в подобном человеческом обличие прежде всего необходима для того, чтобы как можно более глубоко и полно проникнуться пониманием, что же именно, почему, зачем у них тут в таком странном виде с точки зрения стороннего наблюдателя происходит, уже требует на себя немалых усилий. С одной стороны обитатели мира людей с точки зрения тех, кто за ними присматривает, удручающе примитивны. Технократическим прогрессом духовный не подменить, но что самое скверное, человек влюблен в преобладающие у него на данный момент идеи. Убедить его в чем-то ином занятие на первый взгляд неподъемное. Может и потом, когда те идеи, которые людям пытаются навязать, станут доминирующими, с их озвучиваньем-проталкиванием станет легко, сначала всегда сплошь одни сложности. Новое люди чаще всего категорически не желают принимать и соглашаются вносить перемены в восторжествовавшую точку зрения с превеликим трудом. Любопытно так же отношение и к тому, что раньше считалось доминантой, потом утратило апсолют в приоритете, но не оказалось