лиц приобрело приоритетность, и дело качественного улучшения тех, кто родился, живёт, вот только улучшать себя и поведение свое не торопится, в достаточно быстрых темпах начало развиваться в направлении правильном. Так что такого рода сверх способности, заложенные в каждом рожденном вполне бы могли послужить достойным стимулирующим приоритетом. Один только вопрос смущает, решение которого сразу сходу не просматривается — как сообщить как можно большему количеству заинтересованных лиц о наличии у них такого рода способностей, да ещё так сообщить, чтобы никаких сомнений, то есть чтобы в русле планов возникновения некоего сомнения в истинности услышанного у всех, кому скажут, и ту самую, поражающую воображение весть, и все, что озвучат в противовес, даже намеков на хоть какое-нибудь сомнение не возымело шансов для возникновения. По первому взгляду необходимость уметь творить некие чудеса для подтверждения сказанного снова, как из ниоткуда и уже не без облегчения забытая, опять на первый план при такой постановке вопроса лезет. Правда, учитывая, как, в плане восприятия, очень может статься, что для возникновения убеждённости в правоте сказанного и услышанного достаточно окажется и просто именно наличие примера, к которому возникнет устремление стремиться. Иисус распят, умер, и вот, по словам учеников, воскрес, и этой истории, с одной стороны не позволяющей сомневаться, что убили, а с другой стороны призывающей верить в воскрешение, то есть, в вещь воистину фантастическую, оказывается вполне довольно, чтобы поддерживать веру в нечто подобное уже второе тысячелетие. Конечно, тут немалую роль играет страх смерти, от которого и призывают, отгородившись всем вероучением, спасаться. Люди панически боятся смерти, неизвестность того, что случается, когда телесная оболочка утрачивает способность поддерживать жизнь, является основным организующим и побуждающим фактором смотреть с благосклонностью в сторону такой религии, которая берется либо наградить бессмертием, либо решить все проблемы, которым впору возникнуть после смерти, ещё при жизни, то есть именно заранее. Конечно, насколько заявления такого рода, да ещё и религиозного толка, верны, судить, рассуждать, а то и опровергать можно много и в разном ключе. Некоторые всю концепцию своей жизни на таком строят и умудряются вполне приемлемо такую жизнь вплоть до глубокой старости прожить. Как старость становится чем-то, с чем реально сталкиваешься лицом к лицу, тут больно боязно становится к такого рода нюансам относиться как к чему-то ничтожному и незначительному. Тут тот самый страх смерти, через старческое обветшание достаточно однозначно намекая, что и сама та самая смерть не за горами, волей-неволей заставляет завертеться-закрутиться в поисках спасительного решения, и тут на религиозные догматы уже не по злословить, тут словно исподволь и неприметно поначалу, но в сторону храма начинаешь подглядывать. Только нельзя не признать, стимулом для некого изменения всей жизненной позиции такой вот страх того неведомого, что ждёт как умрёшь, послужить может, а вот для появления-формирования чего-либо хоть похожего на искреннюю веру в то, чему те или иные религии учат, нет и намека на повод. Вместе с тем, тот, кому удастся собственным жизненным примером убедить, степень заинтересованности убеждаемых именно жизненной важностью собственного духовного роста поначалу может быть разной, в самой возможности подобного роста, так вот, такой живой пример самой возможности вполне может стать и тем самым побуждающим мотивом начать себя надлежащим образом менять. И привести все это может к возникновению воистину тотального движения тех, кому окажется не все равно. То есть, появятся люди, которые начнут искренне, от всей души стараться исполнять правила, предписания, заповеди, надо отметить, известные уже давно, только вот склонности их придерживаться не вызывающие. Сама возможность что-то в виде последствий подобного поведения получить, что-то этакое, необычное, выделяющее из общей массы, уже может послужить достаточно серьезным толчком к тому, чтобы начать с надлежащей серьёзностью всех давно известных ограничений придерживаться, при этом в дальнейшем ничего удивительного не обнаружится в том, что среди начавших под давлением желания получить в качестве результата большее обнаружится в достатке таких, кто пойдет дорогой исполнения предписанного уже совершенно искренне стараясь всем нормам и правилам соответствовать. Как следствие, появятся и те, кому уже вполне реально, опираясь на собственные переживания, удастся почувствовать, насколько такое поведение важно и нужно, а там уже недалеко и до возникновения стремления соответствовать предписанным правилам, образу во всем и всегда.

ЧЕЛОВЕК ЗВЕРЬ

Человек действительно во многом, очень многом подобен зерну, зерну злака, которому надлежит должным образом созреть, чтобы, венчая этот процесс и радуя, и себя, и других, расцвести надлежащим и достойным восхищения результатом. Если задуматься, практически сразу бросается в глаза, что, за редким исключением ущербных, а они чаще всего жертвы обстоятельств, практически каждый рождающийся снабжается для такого радующего расцвета, по сути, всем необходимым. Даже те исследования, на которых и строится доминирующие среди людей теории, практически сразу обнаруживают и объявляют во всеуслышание, что мозг человеческий потенциально способен решать значительно более серьезные проблемы и задачи, с точки зрения ученых, проводивших те самые исследования, используется максимум процентов на семь-десять, и когда появится возможность использовать все в полном объеме те учёные мужи судить по жизни не берутся. Озаботить себя вопросом, с чем связано появление подобной ситуации, и, если куда более дееспособные мозги потенциально существуют, чем может быть обусловлено таких полномасштабное использование по сути, тем, кто о таком судачит-рассуждает даже в голову не приходит. Все принимается как данность, то есть, просто фиксируется. То, что все это не просто так, что ж, такого рода заявления можно найти. Пишут о таком разное. Но, опять же, озаботить себя идеей, что людям в потенциале даровано все, важно только правильно подойти к пожизненному использованию телесных форм, увы, но такое живущим даже в голову не приходит. Для инициации таких мыслей нужен яркий пример, который маняще позовет за собой, и вот тут кроется один из первых малоприятных нюансов — манящих чем? Привлекательность такого рода преображения собственных телесных форм привлекательной выглядеть в глазах большинства представителей человеческого общества начинает, только когда в результате чем-то обзаводишься, чем именно похвастаться можно, чем-то таким, что выводит в общей толчее на первый план. Сделать привлекательно выглядящим в глазах большинства просто придерживаться целого вороха ограничений и всего лишь ради общего стремления в личном плане улучшиться? Подобное будет очень непросто. Первоначальная примитивность доставшегося от зверей образа, требующего ради обоснования даже незначительного телодвижения некого материально привлекательного толчка, прежде всего пищи, чем выше интеллект, тем запросы выше, потребует и здесь чего-то подобного, чего-то, что можно руками пощупать. Среди людей не то, чтобы совсем склонных стремиться к чему-то возвышенному никогда не наблюдалось, но