— А как тебе нравится вон тот? — он указал Полли на двухэтажный особняк, выстроенный из глыб белого известняка. Каждая глыба была огранена так, что казалось, будто стены дома состоят из алмазов.

— Забавный, но он такой… костлявый немного, кажется неуютным. Вон тот домик — смотрите, хозяин, он такой милый!

Строение по левую руку было небольшим, но смотрелось весьма привлекательно. Его крышу подпирали изящные витые колонны, по стенам струилась виноградная лоза, а портал был сложен из угловатых кусков гранита и напоминал тенистый грот.

— А ты умеешь выбрать, — улыбнулся Хармон. — Я бы тоже не отказался жить в таком. Приметный домик! Вот только он вряд ли продается. Видишь, как хорошо ухожен виноград, как вылизан дворик. Хозяева любят свое жилище и не захотят съезжать.

— Продается?.. — с удивлением повторила Полли. — А вы смотрите дома, что на продажу? Зачем, хозяин? Граф поручил вам продать землю, а взамен купить городской дом?

Хармон таинственно подмигнул в ответ. Джоакин бурчал себе под нос:

— Другого дела нет, как дома разглядывать… Здешние торгаши для того и строили побогаче, чтобы приезжие простаки восхищались.

Он был раздражен тем, что Полли едет не с ним, а с хозяином. А еще больше — тем, что Полли радостна, а не молчит угрюмо заодно с ним. И чем меньше девушка обращала внимания на Джоакинову злость, тем больше он злился.

Они услышали рев, и в просвет между строениями увидали поезд. Золоченые перо и меч на морде тягача означали, что состав идет в Фаунтерру. Вагоны сияли лакированными боками, несколько барышень на верхних балконах укрывались от солнца ажурными белыми зонтиками. Из труб позади вагонов поднимался легкий белый дымок.

— Почему вагоны дымятся?.. — удивилась Полли. — Что-то горит?

— Это не дым, а пар, — сказал Хармон и пояснил, что, благодаря искре, в поезде всегда имеется горячая вода — для чаепитий и для омовения.

— Ах!..

— Тоже мне, — фыркнул Джоакин, — омовения! Будто в поезде заняться нечем, кроме водичкой плескаться!

Состав ушел, Полли мечтательно смотрела ему вслед.

— Да и вообще, — добавил охранник, — глупость эти поезда. Искру нужно пускать на благородное дело: освещать замки, заряжать очи. А для странствий лучше добрый конь, а не бронзовое чудище!

Проехали еще квартал, и вот Хармон приметил подходящее здание. Добротный трехэтажный дом с эркерами, украшенный богатой лепниной в виде листьев и цветов. На скошенных углах строения располагались уютные балкончики.

Торговец велел остановить, сказал Джоакину:

— Сходи-ка, приятель, разузнай: чей это дом и примет ли нас хозяин.

Воин с неохотой отправился выполнять.

— Видишь, — сказал Хармон девушке, — дом хорош, но не неухожен: окна грязные, цветы у входа вялые, штукатурка с трещинами. Стало быть, у хозяев с монетой дела плохи. Если предложить им заманчивую цену, то, глядишь, и согласятся продать.

И после паузы добавил:

— Как бы тебе понравилось тут жить?

— Еще бы не понравилось! — воскликнула Полли. — Роскошный дом на красивой улице, из окон видно поезда!..

Вдруг она уловила намек в Хармоновых словах.

— Хозяин, постойте-ка, почему вы спрашиваете, понравилось бы мне? Ведь не из простого любопытства?

— Я, милая Полли, подумываю над тем, чтобы прикупить себе это здание.

Ее брови полезли на лоб.

— Но сколько же оно стоит?!

— Полагаю, не меньше тысячи золотых.

— Тысяча золотых?! У вас есть такие деньги?!

Хармон значительно улыбнулся.

— Простите, — спохватилась Полли, — это был бестактный вопрос. Я очень рада за вас! Великолепное место! По-моему, сложно и придумать лучше.

— За себя тоже порадуйся, — бросил Хармон новый намек.

— Вы хотите, чтобы я продолжала служить вам, когда поселитесь здесь?.. — удивилась Полли. — Это прекрасное жилище, а вы — добрый хозяин, но ведь я — не горничная. Простите, но я не думала становиться служанкой.

— А я и не к этому вел… — проворковал торговец.

Скрипнула дверь, из недр здания возник Джоакин.

— Дом принадлежит виконту Лакси, — сообщил воин, взобравшись на козлы. — Виконт отправился в церковь, якобы должен вернуться вскоре.

— Виконту, говоришь? — ответил Хармон. — Ну, это неудивительно. Купец никогда не довел бы свой дом до такой ветхости.

Джоакин насупился:

— Можно подумать…

— А что же, это для тебя новость? Дворяне не умеют вести дела — это всем известно. Сплошь и рядом кто-то из них разоряется, а имущество достается нашему брату — торговцу. Хочешь видеть свое имение в порядке — поручи его купцу; хочешь развалить — поручи дворянину.

— Миром правят благородные, — отрезал Джоакин.

— Мечами и замками правят благородные, — уточнил Хармон. — А золотом давно уже заправляют купцы.

— Вот потому весь мир и превращается в навозную кучу!

Хармон нахмурился.

— Ты, приятель, за языком-то следи. Не забывай, что ты с купцом беседуешь.

Джоакин промолчал. Если и было у него желание извиниться, то парень его успешно скрыл. Неожиданно для самого себя, торговец начинал злиться. Прежде он посмотрел бы сквозь пальцы на Джоакинову спесь, но сегодня… Может, дело было в светлых кудрях Полли, слегка касавшихся его плеча, а может, в четырех тысячах эфесов, которые Хармон уже привык считать своими.

— К слову сказать, — произнес Хармон, — я вот подумываю купить себе этот самый дом. Что ты на это скажешь?

— Дом возле рельсов?! — даже Джоакин понял, что это дорогая штука. — Неужели вы столько денег своими телегами наездили? Не верится.

— Зря не веришь. Наш брат купец умеет свою жизнь построить и звонкую монету заработать. Не пройдет и пары месяцев, как я стану хозяином этого дома, а ты будешь внизу у дверей вахту нести.

Перекошенная физиономия Джоакина немало порадовала торговца.

— Монетой хвалится тот, у кого нет иных достоинств, — процедил парень.

Хармон хохотнул:

— О, да, в похвальбе-то ты знаешь толк получше моего! Тут я тебе уступлю первенство.

— Я никогда не хвалюсь почем зря! Но и скрывать свои достоинства не приучен.

— Твои достоинства? Хо-хо! Это какие же?

Джоакин презрительно фыркнул и щелкнул пальцами по рукояти меча. Полли попыталась разнять перебранку:

— Ну что же вы, что вы! Такой прекрасный день, чудесная прогулка, не нужно портить ее ссорой!

Оба мужчины восприняли ее слова как поощрение продолжить схватку. Хармон сказал