Бо́льшую часть дня поезд катился через зеленые джунгли, густые, влажные, полные ярких птиц, бабочек и цветов. На участках, отвоеванных у джунглей, располагались плантации, где росли каучуконосы, хлопок и сизаль. Тропические заросли сменялись долинами и ущельями. Иногда поезд останавливался на маленьких полустанках с аккуратно выкрашенными платформами и цветами в кадках, и тогда казалось, будто пассажиры ненадолго переместились из африканской глуши в пригород Лондона. Шарлотта все время не отходила от окна. Ее с трудом дозвались на ланч, а потом на чай.

К вечеру джунгли остались далеко позади. Началась саванна. И там, на ослепительном африканском закате, Шарлотта наконец увидела их – всех зверей, обещанных Деламером, и не только их.

– Ой, мамочка! Мамочка, посмотри! – воскликнула она, увидев первое стадо зебр. – Их там целых пятьдесят!

– А мне думается, их там более пятисот, – сказал Деламер, выбежавший из купе Фредди, где был вынужден проторчать почти весь день, и уселся рядом с Шарлоттой.

Трудно сказать, кто из них радовался больше.

Шарлотта напомнила лорду Деламеру о сделке и принялась весело считать зебр. Очень скоро она дошла до сотни.

– Муж нас разорил! – воскликнула леди Деламер.

– Скажите этому безмозглому машинисту, чтобы сбавил скорость своего чертового паровоза! – вдруг закричал Деламер. – Разве можно на такой скорости что-то рассмотреть?

Леди Хейс Садлер удивленно моргнула. Леди Деламер покачала головой. Но нашелся услужливый молодой человек в полотняном костюме, бросившийся выполнять пожелание Деламера. Это был Том Мид, заместитель районного уполномоченного провинции Кения. Индия пыталась скрыть улыбку, так как всей душой поддерживала странную проказу. Ведь это доставляло столько счастья ее дочери.

– Флоренс! Флоренс! Куда запропастился мой проклятый полевой бинокль?

– Хью, ну неужели надо кричать на весь вагон. Вот он!

Леди Деламер порылась в сумке и достала бинокль. Деламер тут же передал бинокль Шарлотте.

– Там! – крикнул он. – Словно нас дожидались! Дитя, ты их видишь?

Шарлотта приникла к биноклю и вскоре шепотом спросила:

– Лорд Деламер, а это действительно жирафы? Настоящие?

– Все шесть, – ответил он. – Ясно, как божий день… Ты в ту сторону посмотри. Видишь? Целое стадо газелей Томпсона. А этих больших неуклюжих зверей видишь? Антилопы гну. Шарлотта, ты знаешь, что́ говорят про них масаи? Они говорят, что Бог слепил гну из всего оставшегося от других зверей.

– Лорд Деламер, а как насчет львов? – спросила Шарлотта, обводя глазами равнину. – Видите хоть одного?

– Пока нет, но ты не беспокойся. Если мы не увидим их здесь, то обязательно наткнемся на них, когда окажемся на сафари в Тике. В прошлый раз я подстрелил там троих.

Слова лорда напугали Шарлотту.

– Но я не хочу стрелять львов.

Леди Деламер наградила мужа таким испепеляющим взглядом, что он побледнел.

– Дорогая, я же не сказал, что из винтовки, – торопливо проговорил он. – Мы будем их стрелять затвором фотоаппарата. Знаешь, фотограф чем-то похож на охотника. А убивать львов – ни в коем случае! Кстати, я знаю замечательного проводника. Мы попросим его отвести нас туда, где львы. Дай только добраться до Тики. Я тебя с ним познакомлю. Его зовут Сид Бакстер.

Индия, смотревшая в окно, медленно повернулась.

– Вы сказали Сид Бакстер? – вырвалось у нее.

– Да. А вы его знаете?

– Конечно же нет, – ответила Индия, натянуто засмеявшись. – Я… слышала это имя в Момбасе, – соврала она. – Полагаю, он действительно хороший проводник.

– Самый лучший. Он работает у плантаторши неподалеку от Тики. Компанейским парнем его не назовешь, но мы вытащим его с плантации. Уж если он не сможет найти Шарлотте львов, тогда никто не найдет.

Лорд Деламер продолжал говорить, но Индия почти не слышала его. Ее душевная рана по-прежнему болела. На мгновение она вновь оказалась в их квартире на Арден-стрит. Сид стоял в дверях с букетом белых роз. «Привет, миссис Бакстер», – сказал он, прежде чем ее обнять.

– Мамочка! Мамочка, тебе что, плохо стало? – встревожилась Шарлотта.

– Нет, дорогая, – ответила Индия, улыбнувшись дочери. – Просто вдруг усталость почувствовала.

Шарлотта внимательно смотрела на мать, будто взвешивая ее слова и решая, верить им или нет.

– Индия, почему бы вам не прилечь? – предложила леди Деламер. – Мы не дадим Шарлотте скучать.

– Дорогая, ты не возражаешь, если я немного полежу? – спросила у дочери Индия.

Шарлотта кивнула и посмотрела вслед матери. Индия покинула салон, направившись в спальное купе. Шарлотта знала: ее мамочка сказала неправду. Такое печальное выражение материнских глаз, как сейчас, она уже видела. Иногда мать так смотрела на вазу с белыми розами, которые всегда стояли у нее на столе. А иногда этот взгляд появлялся, когда она слишком долго смотрела на Шарлотту.

– Шарлотта, девочка моя, не беспокойся за маму, – сказала леди Деламер, коснувшись ее руки. – Мама устала от дороги и обилия впечатлений.

Шарлотта сообразила, что все ее чувства написаны на лице. Она кивнула и быстро придала лицу прежнее, безмятежно-счастливое выражение. В свои неполные шесть лет она уже знала: счастливым, улыбающимся детям взрослые задают меньше вопросов. А сейчас Шарлотте вообще не хотелось слышать ничьих вопросов. Ей хотелось только ответов.

Она повернулась к окну. Над равниной опускались сумерки. Чтобы лорд Деламер ничего не заподозрил, она то и дело показывала на разных животных, но они ее больше не интересовали. Кто же такой этот Сид Бакстер? И почему ее чудесная мамочка, услышав его имя, вдруг так погрустнела? 

Высокий молчаливый парень нагревал иголку в пламени костра. Когда иголка раскалилась, он похлопал Шейми по ноге и что-то сказал на масайском. Тепили, старший носильщик, африканец из племени масаи, говоривший на ломаном английском, перевел:

– Он говорит, твой не двигаться. Он говорит, твой совсем замереть.

– Ему легко говорить. Не его же будут тыкать иглой, – пробормотал Шейми.

Так же молча парень ввел раскаленный конец иголки под ноготь пальца ноги Шейми, толкая все дальше и дальше. Он чуть наклонил иглу, затаил дыхание, после чего медленно вытащил свое орудие обратно. Из ранки выскочило маленькое белое яйцо. Парень заулыбался.

– Песчаный блохи, – произнес Тепили.

– Песчаные блохи, – повторил Шейми.

– Очень плохой. От них ты очень болеть. Ходить нельзя. Лазать на гора нельзя.

– Слышала я о них, – сказала Уилла, прикладывая к поврежденному пальцу ватку, смоченную карболкой. – Коварные твари. Откладывают яйца под ногтями. Если, чего доброго, яйцо лопнет, пока ты его вытаскиваешь, личинки проникнут во все части тела и устроят настоящий ад. Воспаление, боли, гангрена и так далее.