Ее голос звучал отдаленно, почти нечеловечески, как звон колокольчика. Что-то глубоко внутри Джулиана похолодело от страха и ликования.

— Может, мне остановиться? — сказал он.

— Нет. — Эмма начала улыбаться. Теперь ее глаза горели огнем. — Давай сожжем все.

Он обнял ее, парабатайская связь горела между ними, мерцая золотом и белизной. Кончики ее волос начали гореть, как и кончики его пальцев. Не было ни тепла, ни боли. Только огонь. Он поднялся, чтобы поглотить их огненным каскадом.

* * *

Диего бросил Зару в конфигурацию Малахи. Там было довольно много других членов Когорты, и она пошатнулась, едва не споткнувшись в попытке избежать столкновения с ними. Большинство из них смотрели на нее с глубокой неприязнью. Диего и представить себе не мог, что дочь Горация сейчас пользуется такой популярностью.

Она резко обернулась, чтобы посмотреть на него. Ему не нужно было хлопать дверью тюрьмы — конфигурация удерживала того, кто был внутри, дверь или нет, — но он хотел бы это сделать.

— Я бы расценил это как объявление о том, что наша помолвка окончена, — сказал он.

Ее лицо исказилось от ярости. Прежде чем она успела ответить, столб белого огня поднялся с востока, устремляясь к небу. Крики эхом прокатились по полю боя.

Диего развернулся, чтобы броситься бежать. Красный Колпак вырисовывался перед ним, стальной наконечник пики сиял дугой в небе. Мучительная боль взорвалась в его голове, прежде чем он провалился в темноту.

* * *

Марк схватил Кристину за запястье и оттащил назад как раз в тот момент, когда белое пламя, словно башня, вырвалось из того места, где только что были Джулиан и Эмма.

Она знала, что выкрикивает имя Эммы. Марк прижимал ее к себе; она чувствовала, как он задыхается. Джулиан, подумала она. О Боже, только не Джулиан.

И потом: это должно быть проклятие. Сжечь их заживо. это слишком жестоко.

— Смотри, — выдохнул Марк.

Из огня выходили сияющие фигуры. Не Джулиан и Эмма, или, по крайней мере, не Джулиан и Эмма, какими они были раньше.

Пламя поднялось по меньшей мере на тридцать футов в воздух, и фигуры, вышедшие из него, были по меньшей мере такого же роста. Как будто Джулиан и Эмма были вырезаны из сияющего света. Детали их были там, их черты и выражения, даже Кортана рядом с Эммой, лезвие небесного огня размером с дерево.

— Они гиганты, — услышала Кристина чей-то голос. Это была Алина, благоговейно смотревшая вверх. Хелен зажала рот рукой.

— Не гиганты, — сказала Кристина. — Нефилимы, были великаны на земле в те дни, а также после, когда ангелы пришли к дочерям человеческим, и они родили им детей. Она судорожно вздохнула. — Они были — первыми.

Все больше людей толпилось впереди, с обеих сторон битвы. Когда пламя вокруг Эммы и Джулиана погасло, небо над головой заколыхалось и затрещало — словно небесный огонь сжег тьму, которую принес Магнус. Темные облака начали распадаться и распадаться на части.

В ужасе вампиры бросились бежать с поля, направляясь к лесу. Они пробежали мимо Магнуса, который стоял на коленях, Рагнор рядом с ним, синие искры звенели в его руках, как будто они были разорванными электрическими проводами. Кристина увидела, как Алек бежит через поле; он добежал до Магнуса как раз в тот момент, когда колдун обессиленно откинулся назад, в его объятия.

Эмма — или то, во что превратилась Эмма, огромное сияющее существо — нерешительно шагнула вперед. Кристина едва могла дышать. Она никогда не видела ангела, но представляла себе, каково это-быть рядом с ним. Они должны были быть прекрасны, ужасны и ужасны, как ужасны небеса: слишком яркий свет для смертных глаз.

— Никто не переживет этого, — подумала она. Даже Эмма.

Джулиан шел рядом с Эммой; казалось, они постепенно обретали уверенность в себе. Они не топали, как это делают великаны: казалось, что они плывут по течению, их движения сопровождались потоками света.

Кристина слышала, как кричит Когорта, когда Джулиан наклонился и поднял Горация, словно гигантский ребенок, поднимающий куклу. Гораций, который избежал всего сражения, спрятавшись за спинами своих последователей, брыкался и отбивался, его голос был похож на тонкий вопль. У Кристины была всего секунда, чтобы почувствовать почти жалость к нему, прежде чем Джулиан схватил Горация обеими руками и сломал ему позвоночник пополам.

Он отшвырнул его в сторону, как сломанную игрушку. Тишина, которая охватила поле, была нарушена, когда люди начали кричать.

* * *

Тело Горация Дирборна с тошнотворным стуком упало на землю всего в нескольких футах от Мануэля.

Этого не может быть. Этого не может быть. Мануэль, уже лежавший на земле, начал пятиться назад. Когорта, которая была поймана в ловушку в конфигурации Малахи, кричала. Ему хотелось, чтобы они заткнулись. Ему отчаянно нужно было подумать.

Религиозное воспитание с детства, безжалостно подавляемое до сих пор, всколыхнулось в нем. То, что сияло над ним, было силой ангелов — не пушистых белокрылых ангелов, но кроваво-темных Ангелов мести, которые отдали свою силу, чтобы создать Сумеречных Охотников.

И было так, что в одну ночь ангел Господень вышел и убил в стане ассирийцев сто восемьдесят пять тысяч человек; и когда люди встали рано утром, там были трупы — все мертвые.

Но в этом не было никакого смысла. То, что происходило, было невозможно. Люди не превращались в огромных сияющих гигантов и не шагали по полям сражений, уничтожая своих врагов. Это не могло быть планом, который был у Блэкторнов и их союзников. Ни один смертный человек не имел такого доступа к силе.

Огромная блестящая штука, которая была Эммой Карстаирс, протянула вниз одну из своих рук. Мануэль прижался к Земле, но она не искала его. Она схватила скорчившегося демона Эйдолона, который был великим трюком Горация, и сжала его в кулаке.

Демон Эйдолон закричал, и этот вой, казалось, исходил из бездны между мирами. Прикосновение сияющей руки Эммы подействовало на него, как кислота. Его кожа начала гореть и плавиться; он взвизгнул, растворился и скользнул между ее пальцами, как жидкий суп.

А когда люди вставали рано утром, там были трупы — все мертвые.

В ужасе Мануэль подполз к телу Горация, все еще мокрому от крови, и потянул его на себя. Гораций не сумел никого защитить, пока был жив. Возможно, теперь, когда он умер, все будет по-другому.

* * *

Но как они смогут пережить это?

Марк все еще держал Кристину; ни один из них, казалось, не мог пошевелиться. Алина и Хелен были поблизости; многие другие Сумеречные охотники все еще были на поле. Марк не мог оторвать глаз от Джулиана и Эммы.

Он был в ужасе. Только не они. Он боялся за них. Они были большими, сияющими и великолепными, и у них были пустые глаза, как у статуй. Эмма выпрямилась после уничтожения Эйдолона, и Марк увидел огромную трещину, идущую вдоль ее руки, где когда-то был шрам от Кортаны. Пламя прыгало внутри нее, как будто она была полна огня.