О.: Да, может быть, вы и правы. Но мы выбрали вот такой путь.

В.: Я бы вам хотел сказать, что причина, по которой вы и Патаркацишвили охарактеризованы в этом соглашении как покупатели, заключается именно в том, что это точно отражало ситуацию. Вы были с господином Абрамовичем партнерами в этой сделке и совместно с господином Березовским. Я правильно понимаю?

О.: Нет, это неправильно. Ни господин Патаркацишвили, ни я ничего не платили за эти активы. Мы ничего не платили, мы не участвовали в сделке.

В.: Давайте посмотрим тогда на другой контракт, который вы подписали, господин Швидлер. И хотя это соглашение между господином Абрамовичем и господином Дерипаской, если вы посмотрите на подписи в русском варианте текста на 50-й странице, то…

О.: Это моя подпись, да.

В.: Почему вы подписали это предварительное соглашение, если вы не были стороной в этом соглашении?

О.: По существу, это было впервые, когда мы встретились и делали крупную сделку с господином Дерипаской и с господином Булыгиным. Мы до этого никогда с ними дел не имели. Никакого доверия между нами тогда не существовало. Я бы сказал, что они больше имели даже подозрений, чем мы. Но ситуацию нужно было разрулить каким-то образом быстро. Роман пытался объяснить, что активы были в очень плохом состоянии. Мы просидели всю ночь и часть дня. То есть вот это результат тех переговоров, которые мы провели. Роман был депутатом Думы, парламента в то время, и когда он уже собирался подписать этот документ, я не помню, то ли один из них, то ли оба, — Дерипаска с Булыгиным попросили, чтобы я подписал, потому что они думали, как они объяснили позже, что если б Роман подписал, это было бы незаконно, и это бы дало нам предлог, возможность из этого соглашения выйти. Я ясно объясняю?

В.: Но в соглашении все равно говорится, что это соглашение между господином Абрамовичем и господином Дерипаской, да?

О.: Правильно. Наши коллеги были удовлетворены тем, что моя подпись стоит столько же, как его подпись.

В.: Почему они считали, что ваша подпись стоит столько же, сколько его подпись? Они понимали, что вы один из его бизнес-партнеров?

О.: Да, они могли это понимать.

В.: Видите ли, господин Булыгин, который составлял этот документ и тоже подписал, сказал, что он предполагал, что вы по этой сделке слияния были с Абрамовичем партнерами. Вы согласны с этим?

О.: Да.

В.: И господин Булыгин правильно понимал, что вы были одним из покупателей изначальных алюминиевых активов и что вы были одним из партнеров Абрамовича по сделке слияния с Дерипаской?

О.: Нет, это было неправильно. Господин Абрамович был единственным человеком, который представлял первую сторону. Господин Дерипаска был единственным человеком, который являлся второй стороной. По-моему, он в своих показаниях уже объяснял суду, что те активы, которые продавались и включались в это партнерство, они принадлежали не только господину Абрамовичу и не только господину Дерипаске. Кроме этого, были другие стороны, или заинтересованные стороны, или как бы фигуранты, как их Дерипаска называл, и у них были тоже в этой ситуации некие интересы.

В.: Господин Швидлер, на самом деле, правда намного проще. Партнеры, на которых вы ссылаетесь, включают имена, которые мы уже видели 10 декабря на основном договоре, а именно это были вы и господин Патаркацишвили вместе с господином Березовским. Вы это отрицаете?

О.: Да, полностью отрицаю.

В.: Я вам вот что утверждаю: именно поэтому через несколько дней после подписания этого предварительного договора и вскоре после подписания формального ДКПА от 15 марта 2000 года вы все встретились в гостинице «Дорчестер», помните этот случай? Кто там присутствовал?

О.: Господин Березовский, господин Патаркацишвили, господин Дерипаска, господин Абрамович и я.

В.: Причина, почему вы все собрались в отеле «Дорчестер» 13 марта? Это чтобы господин Дерипаска встретился со всеми новыми партерами по РУСАЛу, а именно с вами, господином Абрамовичем, господином Березовским и господином Патаркацишвили? Это правда, не так ли?

О.: Мне сказали об этом не шутить, но если бы господин Дерипаска понял, что он встречается с будущими партнерами, у него бы случился сердечный приступ, серьезно. Так что ответ мой будет — нет. Это неверно.

В.: Господин Швидлер, вы говорите, что вы не очень хорошо помните о встрече в отеле «Дорчестер». Вы говорите: «Все беседы, естественно, велись по-русски. Я оставался на всем протяжении встречи, я не очень помню о самой встрече, но я полагаю, что мы, в общем, обсуждали влияние слияния на алюминиевую отрасль. И я считаю, что также был элемент того, что господин Абрамович хотел показать господину Березовскому, что он чего-то достиг и что может считаться действительно историческим, а именно завершить, привести к концу алюминиевые войны. Господин Абрамович никогда не хвастается по поводу своих достижений, но мне кажется, что он был горд, что он сможет показать господину Березовскому, который в какой-то мере был отеческой фигурой для господина Абрамовича, что он действительно продолжал быть успешным человеком». То есть вы здесь говорите, что вы эту встречу саму по себе не помните, но вы пытаетесь как можно лучше реконструировать ее.

О.: Я просто говорю: я не очень много помню о самой встрече. Я пытался вежливо выразиться, сказать, что там не о чем вспомнить было. А в отношении второй части у меня впечатление было, что Роман думал, что господин Березовский был отеческой фигурой для него и так далее, был его отцом, он буквально сказал.

В.: Господин Швидлер, вы сейчас пытаетесь сказать вежливо, что здесь нечего было помнить. Но вы оставались на всем протяжении встречи. Если вы помните, что вы делали и чего вы не делали, что обсуждали и чего вы не обсуждали, то вы бы так и сказали.

О.: Я пытаюсь здесь сказать следующее: встреча, собственно, не имела никакого содержательного контента. Помню ли я, что Олег хотел свои деньги получить назад? Конечно, помню. Помню ли я, откуда появился господин Березовский? Помню. Помню ли я самолет? Помню.

Судья Элизабет Глостер: Простите, вы имеете в виду самолет Патаркацишвили?

О.: Да. Я помню, как выглядел люкс в отеле. Какие еще детали я могу описать? В отношении бизнеса нечего было обсуждать.

Г-н Рабиновитц: Господин Швидлер, а я вам вот что скажу: что детали по встрече по поводу слияния РУСАЛа обсуждались в отеле «Дорчестер», и господин Абрамович нам говорит, что 12 марта 2000 года господин Патаркацишвили позвонил ему по поводу встречи, чтобы Березовский на ней мог от Абрамовича сам услышать напрямую о слиянии. То есть целью Патаркацишвили и Абрамовича было то, чтобы Березовский мог сам услышать о слиянии. Но вы показываете, что это не обсуждалось.

О.: Я просто говорю, что детали не обсуждались — не было никаких переговоров, никакой сделки, ничего подобного. Упоминался ли конец алюминиевых войн? Да. Думаю, упоминался.

В.: Вы прилетели вместе с господином Дерипаской, потому что господин Березовский хотел от вас услышать о слиянии, и вы показываете, что никаких деталей не обсуждалось по поводу слияния?