тех памятей, с которыми по разным отдельным случаям, возникавшим при его исполнении, обращался к ним зарегистрировавший этот новый закон приказ. Указы 30 января были зарегистрированы в Разряде и, когда Разряду надо было обратиться в какой-либо приказ с требованиями, относящимися к исполнению этих указов, он в посылаемой туда памяти должен был целиком или в сокращении сообщать в приказ, куда писал, и текст этого указа. То же самое должны были проделывать и бурмистры. Вот почему так трудно было в московской правительственной машине наладить исполнение нового закона, об издании которого отдельные части долгое время могли не знать и с текстом которого знакомились по сообщениям от других частей по отдельным возникавшим случаям, а не по общему извещению свыше. При таком способе ознакомления с новыми законами тот или другой приказ мог встречать большие затруднения в исполнении их прежде всего уже потому, что, даже ознакомившись с новыми нормами, не сразу мог согласовать с этими новыми нормами старые привычные нормы, которыми он руководился.

Указ 30 января предписывал, как цитировали его бурмистры, «всех купецких людей во всяких делех и службах нигде не ведать, а ведать бурмистрам». А между тем 1 августа, следовательно, через полгода после издания указа бурмистры, к своему удивлению, получают из приказа Большого дворца распоряжение «против прошлых лет», т. е. как это было в прежние годы, выбрать к новому, 208 году из дворцовых слобод 22 человека лучших людей «на дворцы в службы в купчины и в целовальники», т. е. закупщики или в поставщики разных хозяйственных запасов на те «дворцы», которые ведали разные отрасли царского хозяйства: Кормовой, Хлебенный, Житный, Сытенный. Деятельность таких закупщиков была службой, составлявшей часть тягла, лежавшего на дворцовых слободах московского посада. На следующий день, 2 августа, новое предписание из Большого дворца также «против прошлых лет» в 208 г., на те же хозяйственные дворцы «столовые запасы ставить и изделья делать и дрова и сено возить и ледники льдом набивать дворцовых слобод старостам и всем тяглецам по наряду бурмистров», 4 августа «для возки сена с подмосковных лугов на конюшни прислать во Дворец дворцовых слобод старост». Большой дворец в августе 1699 г. продолжал «против прошлых лет издавать распоряжения, касавшиеся повинностей дворцовых слобожан, или совершенно игнорируя суть указа 30 января, или истолковав его в таком смысле, что новая должность бурмистров введена лишь для того, чтобы более настойчиво производить „наряд“ старост и слобожан на дворцовые работы. Бурмистры принуждены были жаловаться на эти распоряжения в Разряд; в результате жалоб была отправлена из Разряда в Большой дворец память о соблюдении нового указа»[1103].

Итак, на первых шагах своей деятельности московские бурмистры были подведомственны Разряду. Разряд руководит этими их первыми шагами; к нему они обращаются с различного рода вопросами, возникающими при проведении реформы. Разряд докладывает по их делам государю, сносится с другими приказами и побуждает эти приказы к содействию бурмистрам в осуществлении реформы. Но кто из личного состава тогдашнего Разряда принимает действительное участие в этой деятельности по устройству новых городских учреждений? Сохранились документы, проливающие некоторый свет на этот вопрос. Это — переписка или, точнее, обрывки переписки главы Разряда боярина Т. Н. Стрешнева с окольничим С. И. Языковым и с одним из дьяков Разряда, вероятно, с Артемием Возницыным, тем самым, которым скреплялись все бумаги Разряда по городской реформе. Переписка относится к тому времени, когда Т. Н. Стрешнев находился на юге, в Азове, состоя там при царе, касается различных подробностей в ходе реформы и свидетельствует о том интересе, который проявлял к этим подробностям Т. Н. Стрешнев.

Приведем эту переписку, насколько она уцелела. Вот черновик письма дьяка к Т. Н. Стрешневу в мае 1699 г.: «Государь милостивый Тихон Никитич, многолетно и благополучно о Господе здравствуй! Известно тебе, государю, буди: окольничей Семен Иванович в Суздаль поехал мая 9-го числа. На досталных бурмистров выборов в Розряде еще не подавано. С статей бурмистров, каковы присланы в Розряд с Воронежа мая 3 числа, им, бурмистром, список за моею приписью дан»[1104]. Далее дьяк сообщает, что он распорядился в канцелярии Разряда писать указы в соответствующие приказы о посылке из этих приказов грамот в подведомственные каждому города о выборе бурмистров и о всем, что касается исполнения по статьям 3 мая. Ведомости окладным сборам с городов, подведомственных Разряду, к бурмистрам из Разряда еще не отпущены. Список этих городов с цифрами окладных сборов с них, согласно распоряжению Тихона Никитича, к нему при сем посылается, а посылка грамот в те города о платеже этих сборов бурмистрам пока приостановлена[1105].

Тот же дьяк в следующем письме к Тихону Никитичу пишет:

«Государь Тихон Никитичь, многолетно о Господе здравствуй! Известно тебе, государю, буди: околничей Семен Ивановичь из Суздаля к Москве не бывал, а присланное от него писмо послано к милости твоей преж сей почты. Бурмистром полат, которые в Кремле у церкви Иоанна Предтечи и заняты ружьем и полковыми припасы ис Стрелецкого приказу, не очищают».

И далее дьяк сообщает подробности по делу об отводе помещения бурмистрам, к чему нам предстоит обратиться ниже[1106]. 14 июня Т. Н. Стрешнев писал из Азова к окольничему С. И. Языкову, к тому времени уже вернувшемуся из Суздаля. Вот текст этого письма, как он приведен в копии, сделанной с него в Разряде[1107].

«Прислать выписку о кормовщиках, сколько их человек и по сколку им в год государева жалованья даетца. Бурмистрам вели сказать, чтоб они ис приказов дела принимали неоплошно. А об отдаче им палат в Стрелецкой приказ писано (т. е. из Азова) и память о том из Розряду послать». Далее идут распоряжения о печати с изображением весов, которой бурмистры с 1 сентября должны печатать свои исходящие бумаги, и о порядке подписи ими дел, решенных ими коллегиально: маловажные дела, до 100 рублей, подписывать одному бурмистру, а крупные дела, свыше 100 рублей, подписывать всей коллегии. «Для посылки в приказы и в городы о всяких делех памятей печатать, на которой знак весы, из приказу Большие казны дать им велено сентября с 1-го числа 208-го году и о том из Розряду в Большую казну послать память. Которые дела с общего их совету вершены будут и те дела помечать из них одному, кому случитца, во 100 руб., и менши; а которые дела болши 100 руб., и те дела помечать им, бурмистрам, всем». Письмо заканчивается предписанием: «Бурмистров, хто выбраны и которых слобод, и тому пришли именную роспись и скажи им, чтоб они дела свои делали, не ленясь. Из Азова июня 14 дня»[1108].

Распоряжения о