Аромат цветущих лип, наполнивший собой воздух, заставил Вольну улыбнуться. Она давно перестала замечать все удивительное, что уготовил для нее этот мир. Из-за Дивы, она часто срывала свою злость на князе. И чуть все не разрушила! Слава богине, больше причин для беспокойств нет, теперь она всегда будет в добром настрое. И они с Рёриком заживут мирно и счастливо, как некогда в Дорестадте.

Обзор с крыльца Вольны был широк. И он услаждал ее взор, как и все в это утро. Вот колодец, вот гридница, вот бани, но что это…?!

Посреди двора стояло корыто. Рядом с ним женская фигура развешивала белье на ветерке. Веревка то и дело вытягивалась, и женщина поправляла рогатину, удерживающую вязку. Вольна нахмурилась. Без сомнения, лицо той, что не может находиться здесь!

Словно ужаленная, Вольна помчалась к месту, где на солнце грелись белоснежные полотна. Вмиг она оказалась возле таинственной особы, которая, ничего не замечая, продолжала свое бесхитростное занятие. Грубо дернув женщину за руку, Вольна развернула ту к себе…

– Ты?! – заорала Вольна не своим голосом. – Какого Велеса ты тут?!

– О, ты теперь вновь молишься старым богам…– хмыкнула Любава.

– Я спросила, что тебе тут нужно?! – кричала Вольна. Ей становилось дурно при виде этой женщины.

– Ты не видишь? – Любава указала на корыто с мокрыми тряпицами.

– Как ты смеешь показываться здесь?! Тебя следовало повесить еще в Дорестадте! Да тебя надо на острый кол посадить, чтоб помучилась подольше…– проглатывала слова Вольна.

Невозмутимо завершив развешивание белья, Любава развернулась и размеренным шагом двинулась в сторону изб. А Вольна все продолжала негодовать и в итоге пустилась вдогонку за женой Лютвича.

– Зря пожаловала! Тебе конец! Я прикажу, и князь отрубит твою голову! Поняла?! – грозила Вольна.

– Приказывай, – Любава захлопнула дверь избы перед носом Вольны, как всегда, гордо вздернутым.

Оказавшись внутри, Любава затворила засов и прислонилась к стене, чтобы отдышаться. Сердце ее, несмотря на внешнее спокойствие, билось взволновано. Она была в Новгороде уже несколько дней. Но до сих пор не натыкалась ни на кого из знакомых. Но ведь это встреча должна была произойти рано или поздно. Разумеется, она, Любава, знала об этом все время. Даже тогда, когда получила послание от мужа, еще сидя в его отчем доме. Тогда она тот час бросила все дела и кинулась собирать вещи. Хозяйство требовало присутствия сильной молодой женщины. Посадки были на тот момент уже давно завершены. Но впереди еще пол лета: нужно пропалывать и поливать грядки, а по осени – собирать урожай…Но Любаву не волновала судьба одинокого хутора, той тюрьмы, в которую ее заточил Лютвич. Ее не пугали и опасности путешествия. Сильнее всего ей желалось вырваться на волю. И на следующий день она уже двинулась в путь вместе с сыном.

А прибыв в Новгород, Любава изумилась всему, что увидела. Новому княжеству Рёрика. Его жене. А главное, тому, что Вольна, которую она считала почившей вечным сном, оказывается, живет и здравствует.

Лютвич тогда отправил жену сразу к той, что жаждала с ней знакомства. Проводя Любаву до княжеского терема, он удалился. Гостья несколько минут в нерешительности мялась у порога. Собравшись с духом, она наконец постучала в дверь. Вскоре на пороге возникла служанка и, любопытно оглядев пришелицу, проводила ее в горницу.

– Добро пожаловать, – пожелала Дива изгнаннице, вошедшей в покои. – Ты меня не бойся. Я знаю, сколько ты выстрадала. И больше тебя никто не обидит…– княгиня указала Любаве на лавочку.

– Для меня невероятная честь…– Любава не знала, зачем понадобилась в Новгороде. Но Лютвич объяснил ее появление тем, что его заслуги были внушительны. И призвание сюда Любавы в услужение княгине есть своего рода награда.

– Я давно хотела познакомиться с тобой. И знаю, что ты большая мастерица. Мне как раз такая и нужна…– княгиня оказалась добра и приняла Любаву радушно.

****

Вольна влетела в гридницу, разметав со своего пути стражу. Однако князя она там не застала. В горенке оказался лишь тиун, застывший у распахнутого настежь окна, из которого тянуло слабым сквознячком. В помещении было душно, и Арви, видимо, дышал свежим воздухом.

– Где мой муж? – потребовала отчет разгневанная Вольна, даже не поприветствовав тиуна, который был намного ее старше.

– Не здесь, – пожал плечами Арви. Он лично не участвовал в той истории с утоплением, однако знал ее наизусть. И теперь он жаждал избавиться от чванливой Вольны даже еще сильнее, чем от Дивы. По крайней мере, последняя происходила из знатного рода. И это обстоятельство хоть как-то объясняло ее заносчивость. Но Вольна…Это вообще, не пойми кто! А говорит с тиуном княжеским так, словно она не простолюдинка, а принцесса!

– Я это вижу! Не слепая! Где он?! – заорала Вольна истошно. И ее воплям имелась причина: скверное предчувствие вдруг шелохнулось в ее душе. – Ты можешь думать быстрее?!

– Князь у своей законной супруги…Вероятно, обедать изволит… – Арви говорил так медленно, что казалось, будто он нарочно растягивает слова, дабы помучить Вольну. Доподлинно он, конечно, не знал, зачем Рёрик отправился к Диве. Но зато из терема княгини пришла служанка, которая доложила, что ребенок долго плачет, сама Дива волнуется и просит князя прийти. Ха, словно он какой-то лекарь…Как бы там ни было, время обеденное. Надо думать, там правителя и покормят. А малыши…Что малыши? Они ведь все время плачут…А мамаши волнуются.

– У нее?! Зачем он там? – теперь уже Вольна была в бешенстве. После рождения девчонки Дива не только не утратила дружелюбия князя, но он стал навещать ее даже чаще, чем прежде!

– Вероятно, обедать изволит, – спокойно промурлыкал Арви, сомкнув веки, словно ленивый кот.

– Я слышала! Не глухая! – ярилась Вольна. Но от гнева она не делалась менее прекрасной. Даже Арви отметил это про себя. – О чем им говорить?!

– Как, о чем? – удивился тиун нарочито. В этот невыносимо долгий знойный день ему вдруг захотелось позабавиться: разбередить и без того лишенную покоя Вольну. – Общие заботы…Все же князь и княгиня…Вот, к примеру, опеки о городе. И о его наследии…Таком, как книга Велеса…Как известно, наша добрая княгиня – покровительница всего духовного и возвышенного…Именно к ней устремляются ученые мужи в поисках помощи и заступничества для своих мудреных работ, – Арви таким образом умело подчеркнул, что, независимо от чувств князя, Дива остается любимицей народа и княгиней. В то время как сама Вольна, по большому счету, никто. – Опять-таки, свод…То есть законы, по которым живет княжество…Занятие сие увлекло князя безмерно…– на этих словах Арви заметил, как лицо Вольны скривилось. Наверное, она не ожидала, что у Рёрика с Дивой может быть столько общего. – А ведь именно княгиня подвигла нашего князя на сие важное начинание! – продолжал тиун. – А все потому, что она понимает жизнь на этих землях, знает и дружит с соседями, как преемница своего отца… В конце концов, дочь…Кровь от крови…Плоть от плоти…Самого нашего благодетеля и защитника…Только вчера мы с Росой навещали племянницу…– Арви немного приврал. Навещала лишь одна Роса. Но в данный миг разве это существенно? – Удивительное сходство…Маленькая княжна так похожа на своего прославленного родителя…Такая радость для отца…