И она знала, что аура ее последних романов была… не такая, как у первых. Что сочинительство, прежде доставлявшее ей удовольствие, превратилось в рутинное занятие. Что собственная передача на телевидении и на радио отнимает у нее слишком много сил. Как, впрочем, и постоянные выступления в разного рода ток-шоу, участие в выставках, вернисажах, приемах.

Ей было известно, что у нее имидж холодной и отстраненной особы, и писательница Журавская тщательно его пестовала. Однако в то же время понимала, что читатель жаждет общения с любимым автором, пусть даже тема будет не литературная, а кулинарная или юридическая. Благо по образованию Татьяна являлась юристом и когда-то работала в милиции, а ее хобби было приготовление разнообразных кулинарных изысков.

Естественно, о том, что она в принципе согласна с критиками, Татьяна никому не говорила. Разве что только Игорю. Потому что тот стал чрезвычайно важным элементом ее творческого процесса. Более того — главным партнером в создании очередного детектива. Именно муж первым читал начальную версию нового произведения, давал важные советы, указывал на несоответствия и ошибки. Татьяна знала: без него она как без рук. Ведь одно дело написать роман, а другое — довести его до ума. И в последнем Игорю не было равных.

А потом все переменилось.

Восстанавливая события тех недель, Татьяна пришла к неприятному выводу, что все то, что она впитала, все те знаки и намеки, что окружали ее, указывая на измену Игоря, легли в основу нового романа, вошли в его ауру.

Обычно она работала с утра — Журавская являлась типичным «жаворонком». Однако на сей раз все было иначе, писательница сидела за компьютером ночи напролет, создавая новый роман. И, что самое отрадное, в течение этой чрезвычайно напряженной фазы не притрагивалась к алкоголю. Только изредка к таблеткам. И искренне считала, что розовая гомеопатия станет ей просто не нужна.

Книга уже была готова. По крайней мере в ее воображении. Как будто некто неведомый и могущественный вложил ей в голову текст, и оставалось только механически стучать по клавиатуре, извлекая уже созданный кем-то роман из недр своей памяти.

Да, роман был практически готов, она написала его в течение пяти недель. Не хватало только одной или двух глав, самых важных, финальных, тех самых, в которых бы читателю презентовалась шокирующая и неожиданная развязка.

Развязка и наступила .

Но не в романе, а в ее собственной жизни. Точнее, в отношениях с Игорем.

Татьяна отлично помнила тот сентябрьский вечер, на удивление теплый, совсем летний. Она находилась у себя в кабинете. Хотя нет, в действительности писательница была погружена в действо, что разворачивалось на электронных страницах ее новой книги. Шла сцена — тяжелая, насыщенная, драматическая. Сцена, которая должна была завершиться кровавой трагедией — убийством…

В этот момент раздался тихий кашель. Татьяна, нависшая над столом, вздрогнула. На мгновение ей показалось, будто убийца, тот самый хитрый и безжалостный маньяк, намеревавшийся лишить жизни очередную жертву, со страниц романа вдруг проскользнул сквозь призрачную дверь в действительность. Что этот палач-садист, на губах которого играет кривоватая ухмылка, зажав скальпель, неожиданно материализовался в тиши ее кабинета, желая только одного: прикончить свою создательницу.

Татьяна явственно ощутила, как страх вполз в ее сердце, как то учащенно забилось, а ладони в секунду сделались предательски влажными. Она резко развернулась — кресло еле слышно скрипнуло.

Кабинет тонул во мраке, ведь единственный источник света, мощная лампа, находился на столе. Татьяна заметила мужскую фигуру, замершую посреди комнаты. И с суеверным ужасом поняла: так и есть, тот, кто являлся плодом ее воображения, беспощадный маньяк, которого она силой своей фантазии заставляла творить на улицах Москвы кошмарные вещи, шагнул из мира воображаемого в мир реальный.

Да, это был он — сутулая фигура, плащ с поднятым воротником, в одной руке нож, а в другой молоток…

Чувствуя, что сердце ее или разорвется, или внезапно остановится, Татьяна что-то сдавленно прошептала, приподнимаясь с кресла. Она ведь в квартире одна! Игорь где-то на переговорах с партнерами по бизнесу. Хотя говорил ли муж правду, объясняя причину своего ночного отсутствия? А ее секретарша и помощница Аллочка давно уже отправилась восвояси. Да-да, в огромном двухуровневом квадрате, обставленном ею с таким чаянием, с такой любовью, она совершенно одна. Квартира, бывшая ее пристанищем, ее крепостью, внезапно превратилась в ловушку!

Татьяна смотрела на героя своего романа, на московского Ганнибала Лектора, на исчадие ада, которое праздновало кровавый пир на страницах ее нового романа. Этот мерзкий, не ведающий жалости субъект стоял сейчас напротив нее — и к ней, своей создательнице, он явился далеко не с добрыми намерениями.

Неужели граница между фантазией и реальностью вдруг стерлась? Или, не исключено, никогда и не существовала? Или, что еще хуже, то, что мы считаем реальностью, на самом деле не более чем чья-то выдумка? И вся жизнь, наша жизнь, такая вроде бы подлинная, такая яркая и сочная, — всего лишь чей-то бездарный роман или, не исключено, всего лишь сумбурный комментарий к нему?

Эти мысли пронзили мозг писательницы. Она, прижав одну руку к груди, словно стараясь унять грозившее выпрыгнуть оттуда сердце, другой шарила по столу, стоя лицом к лицу с грозным незваным гостем.

Ей требовалось оружие, нечто, чем она могла бы защитить свою жизнь…

И тут неожиданно вспомнилось, что точно так же размышляла героиня в сцене, над которой Татьяна работала до появления маньяка. Героиня надеялась, что сможет спастись, найти выход… Сцена не была еще дописана, однако автор знала, что несчастной предстоит умереть. Такова была драматургическая необходимость, такова была ее воля как создательницы вселенной нового романа.

Кстати, героиня точно так же шарила по столу, думая, что рука наткнется на некое подобие оружия. Неужели и она сама тоже должна умереть?

Стоп! Разве писательница не в состоянии повлиять на сюжет собственного романа? Ведь можно изменить ход повествования — и спасти несчастную! Сделать так, чтобы та осталась в живых!

Но как ей удастся избежать смерти? Придуманный детективщицей Журавской маньяк не отступал от своих правил и всегда доводил задуманное до конца. Хотя, может статься, что-то его спугнет, например, телефонный звонок… Или что героиня найдет на столе оружие…. Конечно, не пистолет, не кинжал, а, скажем, ножницы…

Внезапно пальцы Татьяны, шарившие по столу, наткнулись на что-то продолговатое, металлическое, прохладное. И она поняла — это и есть ножницы. Солидный стальной портняжный инструмент, который иногда использовался в качестве груза, чтобы ветер, влетавший в открытое окно, не сдувал листы со стола. Только вот как он оказался сейчас здесь? Около трех часов назад, когда Татьяна включила компьютер, чтобы продолжить работу над новым романом, на столешнице не было никаких ножниц. Писательница вообще не терпела, чтобы во время творческого процесса в поле ее зрения имелось что-то, отвлекавшее внимание. Поэтому на ее рабочем месте лежали лишь записная книжка в черном переплете, листок с заметками касательно последних сцен, флешка, на которую переносилась последняя версия написанного, а также острозаточенный карандаш. Никаких ножниц и в помине быть не должно! Она обычно держала их в ящике стола…