Но факт оставался фактом — в данный момент под рукой у нее оказались именно ножницы.

Татьяна подтянула их к себе, понимая, что это единственное ее оружие в борьбе с убийцей, неожиданно ставшим реальным. И вдруг по кабинету разнесся телефонный звонок.

«Точно так же, как в моем воображении», — подумала Татьяна. Телефонная трель, как она теперь знала, и спасет жизнь героини.

Между прочим, звонок был ужасно знакомый. Это ведь сигнал мобильного, который принадлежит…

И вдруг все предстало в ином свете.

Татьяне стало ясно, что рука ее нащупала не лезвие ножниц, а дужку собственных очков. И как только она могла принять одно за другое? Оставалось единственное объяснение — такова сила воображения.

Писательница надела очки и наконец сообразила, что в нескольких метрах от письменного стола находится вовсе не кровожадный и беспощадный маньяк, которого в природе не существовало. Маньяк был детищем ее фантазии, обитавшим исключительно во вселенной еще не дописанного ею романа. Нет, она все спутала! Перед ней стоял ее муж. И теперь, с очками на носу, Татьяна прекрасно это видела.

Игорь действительно был одет в легкий плащ с поднятым воротником. И действительно немного сутулился. Но в руках он держал вовсе не нож и молоток, а штопор и бутылку. А она по причине близорукости приняла их за инструменты убийства. Убийства, жертвой которого надлежало стать ей самой!

Мобильный, который издавал знакомые Татьяне звуки, принадлежал не кому иному, как ее супругу. Наваждение как рукой сняло, и Татьяна несколько иронично спросила:

— А принимать звонок ты не намерен?

Игорь выпрямился и произнес:

— Таня, извини, что напугал тебя…

— С чего ты взял, что напугал меня? — спросила писательница, внимательно наблюдая за мужем.

Тот вздохнул, подошел к столу, поставил на него бутылку и положил рядом штопор.

Его мобильный продолжал разрываться. Татьяна знала, что муж помечал каждого из звонивших определенной мелодией. И песенку Герцога из «Риголетто» ей в последнее время приходилось слышать довольно часто.

— Так разве ты не хочешь взять трубку? — поинтересовалась Татьяна снова.

Игорь, мотнув головой, вытащил наконец из кармана плаща мобильный и взглянул на дисплей. При этом на его лице появилась усмешка.

Странная, хитрая усмешка, отметила про себя Татьяна. И вдруг в ужасе сообразила: эта усмешка, которую в своем новом романе она подарила маньяку, подсмотрена ею у собственного мужа!

Подумав, Игорь принял звонок и произнес, не называя имени:

— Да, я дома. Однако мне предстоит сейчас важный разговор. Перезвоню, когда все завершится…

Тон у мужа был необычный — нежный, но в то же время требовательный. Татьяна не слышала голоса его собеседника, но не сомневалась, что на связи находится женщина.

— Кто это был? — спросила она после того, как Игорь завершил разговор.

Муж опустил мобильный в карман плаща и, не отвечая на вопрос, заметил:

— Кстати, сегодня было настоящее лето. Днем, во всяком случае. Но под вечер уже заметно похолодало…

Он снял плащ, кинул его на стоявшее подле кресло. Татьяна взглянула на супруга — одет тот был, как всегда, безукоризненно: антрацитовый костюм, лимонный в черную полоску галстук. Игорь был на фирме? Но ведь сегодня воскресенье! Татьяна попыталась вспомнить, что ей сказал муж, когда утром покидал квартиру. И сообразила — он ведь не ночевал дома! Так и есть, был в деловой поездке. Очередной…

— И что же за важный разговор предстоит нам? — спросила Татьяна.

Муж, взяв штопор, стал открывать бутылку. Он снова не спешил отвечать на ее вопрос. Татьяна наблюдала за ним, чувствуя, что ей делается страшно. И вдруг ощутила себя героиней романа, которая сейчас услышит весть, способную изменить всю ее жизнь.

— Белое вино, твое любимое, — сказал, извлекая пробку из бутылки, Игорь. — Итальянское, сухое. Тебе ведь налить?

Татьяна сурово посмотрела на мужа и отчеканила:

— Нет, благодарю, мне не надо!

Игорь поморщился:

— Ах, Танюша, извини… Я идиот, сущий идиот. Тебе же нельзя…

Ей нельзя… Ясно, супруг намекает на то, что она и так чересчур увлекается белым вином. Однако Татьяна дала себе зарок, что «увлечение» останется в прошлом. И в течение пяти недель не приняла ни капли алкоголя. Розовые пилюли ей почти тоже не требовались.

Того, что у нее развилась зависимость от алкоголя, никто не знал. За исключением Игоря. И, вероятно, Аллочки, секретарши. Поэтому на приемах ее сопровождал или кто-то из них, или оба вместе. Чтобы следить за тем, дабы популярная детективщица Татьяна Журавская, королева саспенса и кровавой интриги, не попала впросак, перебрав с дармовым алкоголем. Слава богу, хоть о ней и ходили разнообразные слухи, никто, даже самые мерзкие журналюги, и помыслить не могли, что она борется с зависимостью от алкоголя.

Ну и конечно, в курсе психотерапевт, который помогал ей в этом. Однако Лев Николаевич — врач-душевед являлся тезкой Толстого — никогда бы не проговорился, ведь писательница его пациентка, и все детали ее болезни медицинская тайна.

— Да, мне нельзя! — подтвердила Татьяна. А Игорь оглянулся, увидел на соседнем, маленьком, столике бокал, взял его и налил в него из бутылки немного вина. Попробовав, причмокнул губами и произнес:

— Что за вкус! Просто невероятно! За такое многие полжизни отдадут!

Татьяна удивилась. Похоже, муж намеренно провоцирует ее, добиваясь, чтобы она выпила вместе с ним. Но зачем? Ведь еще недавно желал одного — чтобы супруга полностью вылечилась от зависимости. А теперь желает ее споить!

В сущности, Татьяна мало что знала о своем муже, хоть в браке с ним без малого двенадцать лет. Родители Игоря — отец военный, мать медик — погибли, когда он был еще ребенком: произошел какой-то страшный несчастный случай. Ни братьев, ни сестер у него не имелось, даже двоюродных. И, по словам мужа, ни родичей, никаких других близких, ни дальних тоже. Странно, у любого человека есть родственники…

— Некоторые отдадут и целую жизнь, — промолвила Татьяна и вдруг ощутила холод. И только потом поняла, что холод шел вовсе не снаружи, а изнутри: ее сердце словно ледяными пальцами сжали.

— Ты права, Таня, — кивнул Игорь и, поставив на стол бокал, посмотрел на жену. И снова на губах его появилась эта таинственная циничная ухмылка…

— Вообще-то я сейчас пишу! — заявила Журавская.

Ее слова означали одно: когда детективщица уходила в кабинет, никто — ни муж, ни секретарша — не имел права тревожить ее, нарушая творческий процесс. И Игорь отлично это знал, неукоснительно придерживаясь правила в течение двенадцати лет их совместной жизни. Вплоть до сегодняшнего сентябрьского воскресенья.