— Я знаю! — с легким вызовом откликнулся муж. — Кстати, как роман, продвигается?

— Если бы ты не помешал мне, то, вероятно, я бы уже его закончила, — нетерпеливо дернула плечом писательница.

Игорь снова усмехнулся:

— Ну да, ведь, как ты постоянно твердишь в интервью, финал — самое важное в произведении. Не хотел тебе мешать, честно! Однако ты и потом дописать сумеешь. Кстати, Танечка, отчего ты изменила своим привычкам и стала писать ночью? Раньше всегда работала с утра.

Журавская в который раз посмотрела на бутылку.

— Лучше скажи, почему ты изменил своим привычкам и не позвонил мне из аэропорта?

Игорь взял бокал и залпом осушил его.

— Отчего же, Танечка, совсем даже не изменил. Дело в том, что я вовсе и не уезжал из Москвы…

Татьяна посмотрела на него, поежилась, чувствуя, что ей становится все холоднее и холоднее, и тихо произнесла:

— Но ты же сказал, что летишь за границу… На подписание договора или что-то в этом роде…

Игорь кивнул и сделал шаг по направлению к жене. Татьяна же, сама не зная отчего, вдруг отошла в сторону. Как будто…

Как будто боялась мужа. Как будто от него исходила угроза. Как будто…

Как будто тот и вправду был безжалостным, кровавым маньяком, готовым буквально на все!

От Игоря не ускользнуло инстинктивное движение жены. Опять поморщившись, он вздохнул:

— Танюша, финалы ведь бывают у всех романов. Не только у литературных, но и у других…

— Каких других? — перебила осипшим голосом Татьяна, чувствуя внезапно нахлынувшее желание схватить бутылку, стоявшую на столе, и наполнить себе бокал до краев.

— Ну, у других романов — между мужчиной и женщиной. Они тоже рано или поздно подходят к логическому завершению. Причем эти романы заканчиваются отнюдь не так красиво, как в твоих романах, извини за тавтологию.

Воцарилось молчание. Татьяна глухо произнесла:

— Красиво романы в моих романах еще никогда не заканчивались. Ты с кем-то меня путаешь.

Супруг улыбнулся и кивнул:

— Да, ты права. У тебя чаще или нож в спину, или пуля в лоб, или цианид в чашке чая. Я ведь не писатель, не могу подобрать нужную метафору. Но ты и так меня поняла, Танюша…

Это было то, чего она боялась — и чего подспудно ждала. Татьяна не была дурой, видела, что отношение к ней мужа в последнее время переменилось. Однако она считала, что изменения связаны с ее… проблемами. С тем, что она перебарщивает с алкоголем и стимулирующими творческий потенциал таблетками.

Все это было только вершиной айсберга.

Ее последний роман вышел два с половиной года назад. Сначала издательство терпеливо ждало, потом стало осторожно осведомляться, когда будет сдана следующая книга, а под конец имел место откровенный разговор с генеральным директором издательского холдинга. И тот поставил ультиматум: или Татьяна до конца года сдаст новый роман, причем на уровне первых своих опусов, или…

О том, что было сказано во время этого разговора, в котором принимал участие также и Игорь, Татьяна вспоминать не хотела. Встреча состоялась в феврале. То есть у нее был почти год, чтобы написать очередную книгу. Раньше это не стало бы для нее проблемой.

Раньше…

Раньше все было иначе. Ее старые романы регулярно переиздавали, меняя обложки, большими тиражами. Однако постоянно жить за счет уже известных произведений невозможно. Требовался новый роман.

Некоторое время Журавской удавалось оттягивать сдачу свеженького шедевра, объясняя это работой над сценарием для экранизации своих прежних книг. Но сценарии писала все же не она сама, над ними трудились прыткие телевизионщики. Татьяна же только принимала участие в качестве эксперта, давая советы, исправляя несуразицы и выправляя огрехи.

Потом с триумфом прошла премьера спектакля в одном концептуальном столичном театре. Правда, пьеса с детективным сюжетом была написана ею еще в середине девяностых. И даже опубликована в каком-то давно разорившемся мелком издательстве, причем еще в те времена, когда детективщица Журавская только-только начинала восхождение к славе. Поэтому она смогла переработать пьесу, удалив анахронизмы, перенеся действие в наши дни и выдав сей опус за свое новое творение. Какой-то критик все же докопался до того, что пьесе без малого двадцать лет, но на фоне прочих, восторженных, рецензий его интернет-пасквиля никто не заметил — позаботилась пресс-служба издательства.

А помимо этого собственные передачи на радио и телевидении, интервью, приемы, репортажи… Простому обывателю и в голову не приходило, что у Журавской творческий кризис, что она не в состоянии ничего написать.

Но одно дело — читатели, а другое — издатели и собственный муж. Они-то были в курсе, что Татьяна ничего не пишет и что рано или поздно все поймут: у нее писательская блокада. Журналисты тотчас придут к единодушному выводу — детективщица исписалась. Единственная возможность прервать затянувшуюся паузу — это представить на суд публики новый роман.

А создать его Татьяна была решительно не в состоянии. Некоторое время она, запираясь в кабинете, делала вид, что работает, но в действительности вымучивала полстраницы, которые потом безжалостно удаляла из памяти компьютера.

Сначала это ее пугало, потом писательница смирилась с неудачами. Однако всем требовался очередной шедевр. Не только ей самой, не только поклонникам ее творчества, не только издательскому холдингу…

В первую очередь Игорю. Он был самым главным ее читателем. Вернее даже — единственным, для которого она и писала. Татьяна знала: жена-алкоголичка, жена-наркоманка и, что хуже всего, жена бывшая писательница ему не нужна.

Муж увещевал, просил, умолял. Настаивал, требовал, угрожал.

Татьяна сама не понимала, что с ней произошло. Неужели способность творить улетучилась? Неужто источник вдохновения иссяк? Не может быть, чтобы цветы ее двадцатилетнего творчества вдруг завяли!

Тогда муж предложил ей прибегнуть к помощи «литературных негров». Намекнул на то, что терпение издательства небезгранично. И что имеется масса примеров, когда даже звезды на литературном небосводе сгорали, превращаясь в «белых карликов». Тянуть с появлением нового романа нельзя, говорил Игорь, ибо уже пошла волна слухов. Надо срочно презентовать очередной опус, ибо, если этого не произойдет, издательство расторгнет эксклюзивный и чрезвычайно выгодный договор…

Это была первая значительная ссора за двенадцать лет их совместной жизни. Ссора, завершившаяся звонкой оплеухой, которую Татьяна закатила мужу. На что Игорь отреагировал лаконичным, но таким обидным: «Дура!»

Однако Журавская наотрез отмела возможность того, чтобы кто-то писал под ее именем. Даже если бы речь шла о каркасе романа, который она потом заполнила текстом в свойственном ей неподражаемом стиле.