нам поговорить позже, а сейчас отправимся мы лучше вслед за студентом Игнатовым на ул. Пушкина, на которую он благополучно свернул минуту тому назад, и теперь по которой движется к родительскому дому.

Улица Пушкина самая обыкновенная: узенькая, направо, налево дворы в восемь соток, облагороженные по-разному, всё от возможностей, но без особенных излишеств в устройстве и без видимого запустения, что бы бросалось в глаза, словом, типичная улочка самого заурядного провинциального городка, ничего особенного. Пройдись по этой улочке кой-какой гражданин, даже не столицы, а просто города масштабнее, областного центра, к примеру, – вполне возможно такому индивидууму и вовсе ул. Пушкина поганой покажется. Он и туфли лакированные непременно собьет на гравии, потому что не встретишь почти никогда среди частных секторов наших асфальта, и нос наверняка свой заткнет с неудовольствием, ведь у Никифорыча с 32-го дома, извините, корова, а у Клавдии Семеновны, пожалуйте, коз целая отара каждый день с утра туда, назад с поля плетется, и всё за собой горох сеет, производства известного. Данил, однако, не смотря на все эти мелкие неудобства, которые, не без того, и ему были заметны, – больше года он уже живал в «Городе», – шагая по знакомой до последних мелочей улице, неменяющейся существенно сколько он мог себя помнить, не испытывал ничего, кроме безотчетного, но слишком ощутимого удовольствия. Все ему было здесь мило и любо. Он был полон приятных тревог и восторженных дум, таких же ясных как небо, распростершееся над ним безоблачною и уже кое-где мерцающею огнями бездной, дум, по-своему, как для астронома звезды в созвездиях, беспорядочно упорядоченных.

«Нет, все-таки, все говорят, забытая Богом провинция, – приходит на ум студенту, – а ведь это выражение до безобразия абсурдно. Ведь только здесь, как раз таки, и остался Бог, только здесь Ему место сохранили; та тягость торопливой безысходности, что там неумолима и постоянна, здесь как будто стушевывается. Здесь я как будто вновь веру обрел. Здесь Бог, точно Бог, я Его здесь в себе чувствую…»

Все это, конечно, молодые мысли и слишком, может, восторженные, как должно показаться читателю… Но, опять же, настроение читатель должен учитывать. К тому же не всё религиозно-философским порывам была предана молодая душа: по мере приближения к дому родителей Данил все больше обращался мыслями в самое ближайшее свое будущее, которое многое ему обещало и столько же позволяло предугадывать! Еще бы, ведь он не предуведомлял о своем приезде, его ждут на следующей неделе; интересно как-то его теперь встретят?

«Вот так удивятся наверно! Обрадуются, конечно, – предвкушает студент. – Мама на шею вмиг бросится, зацелует всего, и на кухню непременно. А на кухне: «Хоть шаром покати! Ну что же ты не предупредил меня, Даня? Дай-ка взглянуть на себя… Ну, чего мамкаешь!.. Как исхудал, а мне и накормить нечем. Нам-то чего троим? Сонечка, ты же ее знаешь, как мышка. А отец, что отец? Да вот и он». Мать к холодильнику. О, холодильник полон! Отец от Салтыкова-Щедрина оторван, выходит из гостиной. «Привет мужчина, – говорит с улыбкой, крепко руку жмет, любовно хлопает по плечу. – Как дела твои?» – «Всё хорошо, отец. А сестренка где?» – «Гуляет …»

Такою видится Данилу предстоящая встреча с родителями. Да и долго ли ждать? Вот уж и знакомая калитка, палисадник ухоженный, вот клумбы мамины. Дина только почему-то не встречает. В вольере заперта, должно быть? Точно, вон сидит, скучная. Гости, стало быть. Так и есть, гости. Надо же, как некстати! Еще что-то шумят.

Несколько слов о самих Игнатовых и об их «кружке»

Со двора из-за калитки действительно доносятся оживленные голоса, как будто там возникла размолвка. Данил не спешит войти и прислушивается. На первых ролях все как обычно: Дмитрий Сергеевич Пряников, папин хороший друг, и Иванова Маргарита Олеговна, директор 2-й общеобразовательной школы, в которой Антонина Анатольевна, мама Данила, заведует воспитательной частью. Дмитрий Сергеевич, наверняка, опять юродствует, чем дразнит восприимчивую Иванову. Маргарита Олеговна, как и подобает глубоко порядочной и воспитанной женщине, коей она в совершенном праве себя считать, раздражения своего открыто не выказывает, но затаенное возмущение, все же, прослеживается в каждом ее движении и в словах.

–Прошу прощения! – говорит она. – Уважаемый Дмитрий Сергеевич, может быть, во мне укоренились ретроградные взгляды на некоторые вещи, заметьте, я этого не исключаю, или, на что я особенно надеюсь, я что-то упустила и недостаточно правильно вашу мысль трактовала для себя, или же, не примите на личный счет, с каждым может случиться, это вы́ как-то неловко идею свою представили, вследствие чего и вытекло это чудовищное искажение? – в противном же случае мне совершенно непонятно и, больше, я даже боюсь уяснить для себя, что порок, или неудержимая страсть, как вы сейчас изволили выразиться, оступившемуся человеку, опять же, по вашим словам, должна быть не только простительна, но даже в некоторых случаях поощряема! – это в каких таких случаях, осмелюсь поинтересоваться, и собственно ваши ли это мысли, или вы их откуда-нибудь черпали?

–Ну, вы, Маргарита Олеговна, как вы это… просто огорошили. Я, признаться, несколько затрудняюсь… Сразу и слов не подберешь…

Пока Дмитрий Сергеевич находит, что ему ответить на затяжную тираду его оппонентки, воспользуемся временем и основательнее познакомим читателя с действующими лицами нашего рассказа; начнем, разумеется, с лиц первых, с хозяев дома, собравших под своим кровом гостей – с супругов Игнатовых.

Она – Игнатова Антонина Анатольевна, завуч общеобразовательной школы, замечательной красоты женщина, с изящными, утонченными, в высшей степени благородными чертами лица, стройна и грациозна, умна, отличается изысканным тактом и пользуется глубоким уважением среди учеников и коллег на работе, а также друзей и знакомых в быту.

Он – Игнатов Андрей Константинович, городской чиновник не самого высокого ранга. Но не из-за отсутствия талантов и ума его ранг невелик. Совсем наоборот, он прекрасно образован и интеллигент по натуре, что, собственно, и мешает ему плести интриги и препятствует карьерному росту. Но, наряду с тем, он, ни в коем случае, не надменен и не щеголяет своими достоинствами, не резонёр и не склонен к осуждению, необычайно толерантен, чужие недостатки и мелкие грешки намеренно не замечает, за что располагает искренней симпатией коллег и радушием начальства. Вообще же Андрей Константинович в местечке Кузино пользуется репутацией своего парня, конечно же, в самом высшем свете нашей милой провинции.

Супруги Игнатовы еще со времен формирования и становления их молодой семьи зарекомендовали себя парой компанейской, что называется, светской, и с удовольствием принимают под своим кровом гостей: умеют расположить к себе, угодить, создать