за холодной водичкой, дождалась, пока стакан опустеет, а подруга перестанет хрипеть, и спросила:

– Ты передумала? Холодный душ и сиеста?

– Да какая сиеста! Вечный сон! – обретя наконец дар речи, возбужденно заговорила Ирка. – Блин, и угораздило же меня… И зачем только я зашла в ваш подвал…

– Это ты зря, в самом деле, – встревожилась я, – недавно блох травили, там, наверное, до сих пор ужасно воняет ядовитой химией. И дохлые намекомые противно хрустят под подошвами.

– Дохлые намекомые? – саркастически повторила подруга. – Это явное преуменьшение. Идем, я покажу тебе… – Она с трудом поднялась и кособоко побрела на лестницу, маня меня за собой с видом, одновременно интригующим и зловещим. – Идем, идем… ты должна это видеть…

Спорить было бесполезно – с Ирки сталось бы вернуться и потащить меня силой, а это унизительно. Поэтому я вздохнула, сунула ноги в резиновые тапки для быстрых набегов к мусорному баку во дворе и поплелась за подругой. А на близких подступах к подвалу даже ускорилась, потому что из темного проема приятно тянуло прохладой.

Стало понятно, почему Ирку занесло в подвал: она туда на автопилоте зарулила – поддалась неконтролируемому желанию охладиться.

– Вот! – сказала подруга, пройдя по коридору с клетушками персональных кладовок метров десять. – Стоп… А где?

Она растерянно оглянулась на меня.

– Где – что? – благодушно уточнила я, наслаждаясь прохладой подземелья.

– Ну труп же, – нетерпеливо заозиралась подруга, и я подавилась воздухом.

– Какой труп?! – Я тоже заозиралась.

Ирка включила фонарик в смартфоне и поелозила голубым лучом по полу.

Трупов на нем было много.

Они лежали вповалку, скошенные ядохимикатами.

Ого, каким густонаселенным было наше общедомовое помещение! Мильон блох на квадратный метр. Левшу бы сюда, вот бы он разгулялся.

– Что значит – какой труп? – повторила подруга с необоснованной претензией. – Такой! Синий!

– Ты чего это придумываешь? – Я покрутила пальцем у виска. – У нас дом образцового содержания! Кто бы дал здесь какому-то трупу залежаться до посинения? Блох – и тех завтра Герасим выметет.

Герасим – это наш дворник. Ужасно разговорчивый, за работой со всеми вокруг беседует: с прохожими-мимохожими, кошками, птичками, даже с собственной метлой. За что и прозван – в насмешку, конечно же, – именем своего немого коллеги из «Муму». Собачки у нашего Герасима, кстати, нет.

– Я неправильно выразилась. Синим был не сам труп, а мешок, в котором он помещался.

– Какой еще синий мешок?

Единственный синий мешок, припоминающийся мне, был из бархата и с серебряной вышивкой. С ним Дед Мороз к нам в детский сад на утренники приходил. Ох, давно это было…

– Большой, пластиковый. – Иркины фантазии оказались крайне далеки от новогодних. – Вернее, из непрозрачного полиэтилена.

– Ага! – Я подумала, что поймала ее на противоречии. – Если он был непрозрачный, как ты рассмотрела, что в нем труп?

– Так лицо изнутри отчетливо выпирало, туго обтянутое синей пленкой! – Подруга передернулась. – Жуть просто: глаза выпученные, нос, как клюв, и рот открытый, будто яма!

– Но ты же видишь, ничего такого тут нет. – Я повела рукой со смартфоном, тоже работающим в режиме осветительного прибора.

В коридоре было пусто, только у двери кладовки восемнадцатой квартиры, как обычно, громоздилась куча неопознаваемого хлама.

Там у нас живет одинокий пенсионер Артемов, в доме его называют Плюшкиным. Кладовку свою он забил так, что туда блоха не пролезет, и теперь норовит складировать свое сомнительное добро под дверью. Управдом Маринка из-за этого с ним регулярно ругается, пугает штрафом за нарушение пожарной безопасности. Плюшкин пугаться не спешит.

– Хочешь сказать, это мне голову напекло, что такая жуть примерещилась? – Ирка приложила ладонь ко лбу. – Да уж, действительно надо панамку носить… Хотя – нет, не может такого быть, ясно видела – это никакая не галлюцинация!

– Пойдем. – Я потянула ее к выходу из подвала. – Поговорим в комфортной обстановке.

Мы поднялись в квартиру и устроились на кухне.

Картошка уже сварилась, салат я могла настрогать за минуту, буженина стыла в холодильнике, но от обеда деморализованная подружка решительно отказалась, заявив, что сейчас кусок в горло не полезет. Я налила ей холодного компота и тоном доброго психоаналитика предложила «поговорить об этом».

– Итак, ты думаешь, что видела в нашем подвале мешок с трупом, – вкрадчиво начала я мягким бархатным голосом. – Но, когда мы обе спустились туда, его там не было. Куда же он, по-твоему, делся?

– Либо спрятан за дверь одной из кладовок, либо вынесен из подвала, – ответила Ирка без задержки.

Видно, сама уже об этом подумала.

– Спрятан или вынесен – всего за пять минут твоего отсутствия? Положим, да, затащить мешок в кладовку – минутное дело. А вот вынести…

Я посмотрела в окно. За ним был августовский полдень – практически мертвый час, когда все живое плашмя лежит в тени или под вентиляторами. Часов до шести, когда жара начнет спадать, жизнь в городе за пределами кондиционированных оазисов – квартир, офисов и дорогих иномарок – будет вялотекущей.

Можно ли средь бела дня в тихом старом центре вынести из подвала труп в мешке? Если речь о жарком летнем дне в Краснодаре, то мой ответ – да запросто!

Хоть десять мешков! Никто и не заметит. Все сами, как трупы, лежат под вентиляторами и сплитами.

– Зайдем с другой стороны, – предложила я. – Если труп с мешком вынесли из подвала, то куда именно? Не на помойку же?

– А кто его знает, надо бы заглянуть в ваши мусорные баки. – Подружка вскочила и перебежала из кухни в гостиную, окна которой выходят во двор. Остановившись у подоконника, она вытянула из своей сумки бинокль – у нее всегда имеются с собой такие полезные вещицы – и присмотрелась к площадке с контейнерами.

Те были пустыми и чистыми. Коммунальщики молодцы – в летнюю жару вывозят мусор дважды в день, так что он не успевает скапливаться.

– Еще вариант: мешок погрузили в машину и вывезли, – предложила другую версию подруга. – У вас же тут броуновское движение, то и дело кто-то заезжает-выезжает, и свои, и чужие.

В ее голосе отчетливо прозвучало недовольство.

Наш дом стоит рядом с историческим парком, у которого автостоянка небольшая и платная, поэтому желающие погулять по старинному городскому саду то и дело заруливают в наш двор в поисках парковки. Из-за этого самой Ирке поутру не нашлось места под моими окнами.

– Так или иначе, тот синий мешок если и был, то уже сплыл, – подытожила я. – Предлагаю забыть его, как страшный сон.

– Видимо, придется, – неохотно согласилась Ирка и засобиралась уходить.

Остаток дня и вечер у меня прошли спокойно, безмятежно. Ночью я тоже мирно