Незадолго до семидесятилетнего юбилея писателю была вручена высшая литературная награда Дании — премия Датской академии.

***

Советский читатель уже давно знаком с творчеством Шерфига — в русском переводе публиковались повести «Мертвый человек» и «Пропавшая обезьяна», романы «Пропавший чиновник», «Загубленная весна», «Скорпион», «Замок Фрюденхольм», в различных периодических изданиях печатались рассказы и очерки; нередко в советских газетах появлялись статьи, специально написанные для них. На экранах Советского Союза демонстрировался датский фильм, созданный по роману «Пропавший чиновник». Думается, что новая встреча с Шерфигом будет для нашего читателя не менее интересна и полезна, чем прежние.

В настоящее издание включены три первых произведения Шерфига, созданные в конце тридцатых годов. Несмотря на десятилетия, отделяющие нас сегодня от времени написания романов, очень многое в них по-прежнему сохраняет свою актуальность — не случайно именно эти произведения писателя принадлежат к числу наиболее читаемых в Дании в наши дни. Но они представляют и несомненный исторический интерес — автору удалось с необычайной яркостью запечатлеть в них духовный климат предвоенной Дании, показать зарождение тенденций, которые более полно и открыто развились в общественной действительности страны в последующие годы.

В повести «Мертвый человек» объектом безжалостной сатиры Шерфига стало продажное фиглярствующее «искусство», рабски приспосабливающееся к вкусам платежеспособных «потребителей». Центральный герой романа — Хакон Бранд, фигура, вызывающая одновременно смех и отвращение, — становится олицетворением всего того, что видит автор в подобном искусстве. Избрав погоню за успехом в качестве единственного «творческого стимула», Хакон Бранд обрекает себя как художника на неминуемую гибель: его нелепая смерть приобретает в романе символический оттенок, логично завершая собою неуклонную деградацию личности, отрекшейся от собственного «я». Так же символично и мнимое убийство, которое приписывает себе Бранд: хотя злодеяние, о котором идет речь, свершилось лишь в его воображении, он действительно преступник, ибо предал истинное искусство.

Весьма существенно, что фигура Хакона Бранда предстает в романе не как исключительное явление, а как доведенное до крайности выражение определенной и чрезвычайно опасной тенденции, существующей, по мнению автора, в современном буржуазном искусстве. Именно поэтому Шерфиг проводит перед читателем полную вереницу лаконично очерченных «деятелей искусства» — сначала копенгагенских, а затем и тех, что наводняют Париж. Каждый из этих «гениев» озабочен прежде всего тем, чтобы любой ценой привлечь к себе внимание публики и прессы — татуированными ногами, кольцом в носу, эксцентрическим одеянием. Цель всех этих «творческих поисков» одна: как можно выгоднее продать себя и свои произведения.

Двадцать семь лет спустя Шерфиг вновь обратился к теме судьбы искусства в буржуазном обществе. В повести «Пропавшая обезьяна» в острой гротескной форме он показал плачевный финал того процесса, зарождение которого констатировал в «Мертвом человеке»: искусство оказывается во власти международного империалистического концерна, а художника заменяет дрессированная обезьяна.

Нелепо было бы видеть в произведениях Шерфига протест против поисков новых путей в искусстве или отрицание возможности существования подлинного искусства в условиях капиталистического общества — однако подобные обвинения не раз предъявлялись писателю. Отвечая на упреки критиков в связи с выходом повести «Пропавшая обезьяна», Шерфиг писал: «Уже много лет я утверждаю, что искусство, как и наука, по только имеет право, но и обязано экспериментировать». Но при этом он ставит непременное условие — надо уметь видеть разницу «между тем, что служит жизни, и тем, что ведет к смерти, к разрушению». К этому стоит прибавить, что лучшим свидетельством вздорности попыток обвинить Шерфига в косности и консерватизме является его собственное творчество художника.

Герои романа Шерфига «Пропавший чиновник» далеки от мира искусства. Теодор Амстед — типичный представитель средней буржуазии, он живет размеренной, раз и навсегда устоявшейся жизнью и не помышляет о высоких материях. Правда, где-то в глубине души этого исполнительного чиновника и идеального семьянина теплится живой огонек, почти неосознанное чувство протеста против тех узких рамок существования, которые предопределены ему в мире. Именно это становится толчком к «бунту» Амстеда, но попытка вырваться из замкнутого круга условностей и привычек, предписанных ему буржуазной моралью, оказывается наивной и беспомощной. Столкнувшись с реальной действительностью вплотную, Амстед приходит в ужас от жестокости и неразрешимой для него сложности жизни и готов добровольно отказаться даже от тех мизерных рудиментов свободы и самостоятельности, которыми располагал вначале. Горьким сарказмом проникнут финал романа, когда герой обретает свой идеал бытия в тюрьме, где он обеспечен всем необходимым и надежно защищен от всех жизненных невзгод.

Этим романом Шерфиг внес свой вклад в исследование одной из центральных тем литературы тридцатых годов — судьба «маленького человека» и характер роли, отводимой ему в обществе. Подобно многим писателям, интерпретировавшим эту тему, Шерфиг увидел и показал трагедию измельчания и стандартизации личности под воздействием обывательской среды и оружием сатиры боролся против принижения человека, против уничтожения его индивидуальности. В те годы, когда создавался роман, поставленные в нем вопросы обладали особой остротой и актуальностью: над миром все более ощутимо нависала черная тень фашизма, и в этих условиях пассивность, беспомощность и безразличие обывателя из его личной беды перерастали в источник опасности для всего общества.

После «Пропавшего чиновника» Шерфиг вполне закономерно обращается к теме, тесно связанной с кругом вопросов, поднятых в этом романе, — к проблеме воспитания человека в буржуазном обществе. Эта тема также занимала большое место в литературе тридцатых годов, и роман «Загубленная весна» стал одним из самых ярких и интересных ее воплощений.

На этот раз писатель обращается к тому типу произведения, который в датском литературоведении получил наименование «романа о коллективе». В центре внимания автора находится не один, а целая группа персонажей, и