Василий прошёл в спальню. Опять достал из пачки сигарету и начал её теребить в руках.

– Начинай отсюда, – сказал он молодому оперативнику.

Фисенко пригласил в комнату понятых и открыл шифоньер. Василий Иванович продолжал играться с сигаретой. Он то помнёт её, то понюхает, то зажмёт в губах, но не подкуривает. На самом деле Куприянов не курил, но сигареты, как важный для себя атрибут, всегда носил с собой. Часто так бывало, что в общении с неким контингентом сигарета, первая необходимость.

1973 год. 3 августа. 10:34

Большой, раскалённый от жары южный город встречал лейтенанта Куприянова совсем недружелюбно. Марево, висевшее над вокзалом, давило всей своей душной массой. Усугублялось это суматохой пассажиров и праздно шатающихся граждан. Но главным раздражителем были цыгане. Откуда их тут так много? Создавалось ощущение, что все таборы южных областей перебрались на этот вокзал и его окрестности.

– Ой, иди сюда кудрявый! – хватала за рукав Василия молодая цыганка с оголённой грудью, к которой намертво присосался смуглый младенец. – Всю правду тебе расскажу. Всё что ждёт тебя.

Василий, не вступая в разговор с женщиной, одёрнул рукав и направился к выходу.

– Ой зря ты так, соколик, – не унималась цыганка. – Зря. Тяжёлая жизнь ждёт тебя. Разочарование большое у тебя будет. Да такое большое, что до конца жизни будешь страдать от этого. Запомни!

Куприянов удалялся от кричащей ему вслед цыганки всё быстрее и быстрее. Он старался не придавать значения её словам. И помнить о них не хотел. Выйдя на улицу, Василий увидел сержанта милиции. Тот, нахмурив брови, наблюдал за разношёрстной толпой, в совершенстве владевшей мастерством броуновского движения. Лицо сержанта выражало всю важность его вселенской миссии.

– Товарищ сержант! – обратился к милиционеру Куприянов. – Окажите содействие коллеге.

Постовой не распрямляя брови, окинул серьёзным взглядом Василия.

– Сержант Легойда! – махнув ладонью у козырька, представился постовой. – Чем могу помочь?

– У меня предписание вот по этому адресу, – показав напечатанную бумагу с огромной синей печатью сержанту, Василий спросил. – Как мне туда добраться?

– А, товарищ лейтенант к нам на службу, – резко подобрев, ответил сержант. – Смотрите! Сейчас сядете на автобус номер… да, что там! Быстрее пешком будет. В автобус ещё сесть надо. И душно там, – сержант снял фуражку и смахнул носовым платком пот со лба. – Переходите через мост и прямо по этой улице. После четвёртого перекрёстка слева увидите этот дом. Серый с большими белыми колоннами.

– Спасибо, сержант, – Куприянов пожал широкую ладонь милиционера и пошёл в сторону моста.

– Идите по правой стороне. Там тенёк, – крикнул вдогонку сержант.

– Спасибо! – махнул рукой Василий.

Худощавый кадровик, к которому все шедшие навстречу сотрудники обращались – «Привет, Стёпа!», подвёл Куприянова к большой двухстворчатой двери, на которой красовалась красная табличка с неровными буквами: «Панкратов И. П.».

– В-вот! – сказал Степан, слегка заикаясь. – Это твой отдел. Нач-чальника зовут Илья Петрович. Ф-фамилия – Панкратов. Удачи К-куприянов.

Степан развернулся и с чувством выполненного долга пошёл к себе в кабинет. Василий огляделся по сторонам. Длинный бесконечный коридор в обе стороны, казалось, уходил за горизонт. Люди, кто-то в форме, кто-то в штатском, перемещались по нему целенаправленно, уверенно, зная куда они идут и зачем. Ощущение у Василия возникло определённое – механизм работает. Василий посмотрел на часы – половина первого. Он дёрнул на себя дверь, она, издавая протяжный скрип, открылась.

Перед Куприяновым был просторный, светлый кабинет. Окна открыты и с улицы доносились звуки городского лета. Двое мужчин, стоявших у одного из столов, повернулись в сторону гостя.

– Здравствуйте! – сказал Куприянов. – Лейтенант Куприянов. Назначен в ваш отдел. Кто из вас Илья Петрович?

Мужчины переглянулись и через мгновение рассмеялись. Василий понял, что спросил что-то не то и тоже заулыбался.

– Ха! Наш человек! – указав пальцем на Василия, сказал один из хозяев кабинета. – Давай знакомится. Рыбак Виктор.

Виктор – крупный, широкоплечий человек, с короткой стрижкой и добрыми глазами, подошёл к Василию и крепко стиснул ладонь лейтенанта.

– Подгорный Андрей, – сказал второй. Его рукопожатие было более бережным.

– Куприянов Василий, – ещё раз представился новым сослуживцам лейтенант. – А где же Илья Петрович?

Подгорный указал пальцем на дверь в углу кабинета.

– Лучше пока не беспокоить. Чапай думает.

– А когда освободится, одному Богу известно, – сказал Виктор и, развернув за плечи Василия, показал на стол у окна. – Вот, свободный стол. Будет твой. Садись, осваивайся. Петрович сам тебя найдёт.

Куприянов поставил чемодан около своего нового рабочего места. Выдвинул пыльный стул, но сесть на него не успел. Открылась дверь комнаты начальника и на пороге появился человек лет сорока, высокий, в узеньких очках на кончике носа. На голове у него были не волосы, а что-то похожее на тайгу после падения метеорита. Он молча несколько раз измерил взглядом новобранца и басистым голосом произнёс:

– Нате, боже, что нам негоже! Откуда взялся? Что умеешь? Как зовут? Почему ко мне в отдел?

Василий не ожидал такой пулемётной очереди вопросов. Он замешкался. Но потом нашёлся.

– На какой из вопросов ответить в первую очередь? Про то, что негоже или как зовут?

– Ха! – опять засмеялся Рыбак. – Я же сказал – наш человек.

Илья Петрович поверх очков посмотрел на Виктора. Взгляд его немного подобрел. Затем перевёл пытливый взгляд опять на Василия.

– Есть хочешь? – спросил он.

– Да, – однозначно ответил Куприянов.

– Тогда чего стоим? Пошли в столовую. Там за стаканом киселя и познакомимся.

Рыбак, с лица которого всё это время не сходила добродушная улыбка, приобнял Василия за плечи и повёл в столовую.

После обеда вернувшись в отдел, Виктор с хрустом потянулся, сел на старый, обтянутый дерматином диван и протяжно сказал:

– Поели, теперь можно и поспать.

– Рыбак спит, Подгорный думает, а Куприянов идёт ко мне на беседу, – распорядился Панкратов.

Василий сел напротив начальника и долго ждал, пока тот читал личное дело. Закрыв папку, Илья Петрович положил на неё свою большую ладонь и пристально поглядел на нового сотрудника.

– А кисель у нас в столовой знатный, да?

– Да, – без каких-либо эмоций согласился Василий.

– Ты не обижайся, Василий Иванович. Я ведь просил опытного сотрудника, а ты ещё совсем серенький. Тебя же всему научить надо. Да?

– Да.

– Что в армии в разведроте служил, это хорошо. Уголовников не испугаешься. Да?

– Да.

– Стажировался в Москве, это тоже хорошо. Уже знаешь, как механизм работает. Нет?

– Знаю.

– Ух ты, – улыбнулся Панкратов. – Тебя с толку просто так не сбить. Обнадёживает. В наставники тебе Подгорного дам. Он молчаливый, но очень хороший оперативник. Не отходи от него и быстро всему научишься. Понял?

– Понял.

Илья Петрович открыл дверь и с порога сказал Подгорному:

– Андрей, отдаю в твои руки серую массу в лице Куприянова Василия Ивановича. Помоги ему сегодня устроиться. Вечером ко мне на планёрку. Всё понятно?

– Так точно.

Так в далёком семьдесят третьем году, Василий Куприянов начал свою милицейскую карьеру. Ему очень хотелось поскорее в гущу событий. Он жаждал романтики, но догадывался, что никакой романтики не будет, а будет тяжёлая, нудная и опасная работа. Работа изо дня в день, днём и ночью, долгие годы. Но вместе с тем Куприянов был уверен, что эта его работа нужна людям. Простым честным людям, которые жили в этом городе и в этой стране.

1994 год. 19 июня. 11:22

Фисенко закрыл после осмотра одну секцию шифоньера и открыл следующую.

– Ух ты! – удивился молодой оперативник. – Это же сколько денег стоит? Раз, два, три, четыре шубы и вот ещё полушубок. И все из норки!

– А чего ты удивляешься, Слава, – невозмутимо произнёс Куприянов. – Судя по тому, как обставлена квартира можно было догадаться, что старушка жила в достатке. Ты же опер, Слава. Ты это должен просчитывать с порога.

– Да я не о том. Я думаю, зачем этой бабушке столько добра. Она наверное, из дома то только в булочную выходила.

– Не называй всё это, Слава, добром. Не добро это. Шмотье. Балласт на человеческой душе. Я знаешь, сколько такого за свою жизнь повидал. И чем больше этого