И карточка-ключ от его номера, что легла Эрике в руку после предложения заказать ужин в люкс, казалась таким естественным продолжением вечера, что, когда, выждав требуемые пять минут, чтобы последовать за ним, она вышла из лифта, ей и в голову не пришло, что она допустит такую глупую ошибку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Честно говоря, Эрика думала, что откровенно всё испортила — он не поведётся. Что плакали её денежки — мужик и правда из реликтовых. Устаревший, несовременный, ископаемый вид верных мужчин, которых в наше время не больше, чем динозавров. Но так быстро и она сдаваться не собиралась. У неё был план «Бэ»: уйти от грустных тем, рассмешить его — она умела быть забавной, — а потом засобираться домой. И даже план «Цэ»: уйти, совсем уйти, а потом неожиданно вернуться. И это ещё не всё. На крайний случай был даже план «Дэ»: что-нибудь забыть, уйти и вернуться. В общем, она всегда имела запасной план на любой случай. Только никто не был застрахован от ошибок.

И ей даже не пришло в голову, что она вышла на другом этаже, когда двери лифта гостеприимно распахнулись. Она ехала одна. Она нажала кнопку «12». И она писала сообщение Алле, где указала номер комнаты «1226» и расчётное время, через которое надо явиться «10 минут», когда услышала знакомый «Бляк!» — лифт прибыл на нужный этаж — и шагнула… в непредвиденное.

Не подумала она про подвох, даже когда у комнаты «26» оказалась приоткрыта дверь и ключ-карта не понадобилась.

В душе шумела вода. В спальне царил полумрак. На кровати лежали мужские вещи. Она скинула платье и туфли, нацепила на себя его рубашку и уже собиралась юркнуть под одеяло, когда услышала женский голос.

Старческий женский голос.

— Андрюша, яблочного сока в автомате не было, но я взяла тебе виноградный. Ты будешь виноградный?

В приокрытую дверь Эрика видела, как благообразная старушка, чистенькая, опрятная, в премиленькой розовой кофточке нацепила на кончик носа очки и на вытянутой руке принялась читать что там наврали производители сока на жестяной банке, продолжая обращаться к одной ей известному Андрюше:

— Ты слышишь меня? Я говорю, пишут «сделано из натурального винограда». Ты там где? В туалете что ли?

И вот в тот момент, когда она шагнула по направлению к спальне, отрезая Эрике пути отступления, последняя увидела на тумбочке у кровати картонку с кодом вай-фая для комнаты «1126» и сообразила, что старушка-то открыла дверь своим ключом.

— Да вашу ж меня! — крутанулась Эрика в поисках спасения и собирая свои вещи.

Самым разумным ей показалось в тот момент спрятаться.

Но куда? Шкафа нет — он в гостиной. Под кровать? Туда затолканы чемоданы. За портьеру? Мало места.

Она дёрнула ручку двери, что неожиданно оказалась напротив кровати у телевизора. И ровно в тот момент, когда та за ней закрылась, зажав в узком пространстве между дверей смежных номеров, старушка удивилась:

— А, так ты мыться пошёл, старый дурак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что бабулька там делала дальше, Эрика могла только предположить. Ей стало так смешно, что она рисковала выдать своё местонахождение — еле сдерживалась, чтобы не заржать.

Глупее ситуации и придумать трудно. Она в «элегантной» дедовской рубашке, пропахшей камфорной мазью, у неё в руках платье и туфли, красноречиво говорящие о сути её визита. В номере сзади ворчливая старушка, что кажется, собиралась пораньше лечь спать, и не подозревая, что её Андрюша вовсе не старый дурак, а ещё ого-го, раз девушки сбегают он него полуголые при неожиданном появлении жены. В номере перед Эрикой — спорила пара. И, судя по тому, что теперь они курили, а кровать перестала ритмично скрипеть, не разгадыванием кроссвордов они занимались и до этого.

«А где-то там, этажом выше мня ждёт красивый мужик, к которому сейчас сюрпризом заявится жена. И денежки мои всё же плакали, — вздохнула Эрика и сдавлено закашлялась от дыма. — Эй, вы там! Это между прочим номера для некурящих!» — так и хотелось гневно постучать им в дверь.

«Да и хрен с ними, с этими деньгами, — спустя пару томительных минут погрела она одну ногу о другую. — Мужик хороший. К сыну умирающему приехал. А эта, которая его жена… и как ей только не ай-яй-яй использовать в своих корыстных целях такой тяжёлый для мужа момент. Как вообще такие мужики выбирают себе в жёны таких циничных баб? А пойду-ка я на неё хоть посмотрю. Ну правда, не до утра же мне тут стоять!»

Она отклонилась и приложила ухо к щели, из которой истошно тянуло табаком, когда разговор в «курящем» номере неожиданно перешёл на повышенные тона.

— Насть, останься! Ну что ты заладила: не могу, не могу, — видимо, ходил мужчина по номеру. Голос его то становился громче, то тише. Такой приятный низкий голос с хрипотцой, что Эрика аж заслушалась. — Ну он же всё равно в больнице. Позвонит — ответишь. Обещаю: вмешиваться не буду. Но мчатся со всех ног в пустую квартиру только потому, что он может позвонить — глупо.

— Валер, ты не понимаешь. Он всё поймёт. Что я не дома, что я не одна. У него чутьё на такие вещи, а за время болезни оно, кажется, ещё обострилось. Ты не представляешь, как я рисковала, когда ехала сюда, — слегка, едва заметно картавила девушка, да и то, наверно, потому, что Эрика её не видела, а это всегда обостряет слух. Вжикнула молния. Несмотря на уговоры, она одевалась. — Благо, его отец остановился здесь. И…

— Так вот почему ты сказала, чтобы я выбрал именно этот отель. Который обошёлся мне в копеечку, между прочим, — перебил мужчина. — А ты представляешь, чем рисковал я, когда бросил всё и приехал? Жену. Ребёнка. По твоему единственному звонку. А у Тёмки, между прочим, первый в жизни утренник, который я пропустил.