то и я должен! Жри дерьмо годик-два, а лучше три. Чем больше сожрешь, тем скорее всплывешь, то есть попадешь в команду. Причина отказа ясна: пришел тут блатной салага, жизни не нюхавший, претендует на что-то. А ты добейся! Не талантом, а потом и кровью окропи свой путь. Но е-мое, я же реально сегодня был круче Несты, Иньесты, Месси и Роналду вместе взятых, и он этого не увидел?

Вот уж действительно — один не воин в поле, если ты в футболе.

И что делать? Лапки я складывать точно не собирался.

— Максим Романович, пожалуйста, дайте еще один шанс, — попросил я, понимая, что особо мне надеяться не на что.

Он не спешил отвечать, а я пытался вспомнить. Костенко, Костенко… Нет, я о таком футболисте или тренере в моем мире не слышал, но за тридцать лет, прошедших с момента, когда началась новая ветка реальности, судьбы многих людей могли пойти иначе.

Состав команды тоже отличался от «Динамо» моего мира очень прилично, что, впрочем, объяснить было проще простого: в команде этого мира нет легионеров, а оттого борьба за советские таланты идет на самом высшем уровне — уровне министров и секретарей областных и республиканских комитетов. Удивительно, что тот же Кокорин, талант что и говорить огромный, но в нашем мире, к сожалению, зарытый в землю, все еще в клубе. Все-таки по большому счету московское «Динамо» — аутсайдер первенства СССР. И при этом они талантами разбрасываются!

Тем временем Максим Романович осмотрел меня с ног до головы и проговорил, потирая лоб:

— Понимаете, молодой человек, у нас не команда ДЮСШ, когда юноши оттачивают мастерство и набираются опыта. У нас — играющая команда, которая борется за самые высокие места. Ответственность колоссальная! Каждый уже должен быть профессионалом! Понимаете? А вы действуете нахрапом, не чувствуете игры, прете напролом...

Он взял паузу, из-за очков глядя мне в глаза, будто ожидал чего-то. Я просто растерянно хлопал глазами, все еще не веря в то, что мне отказали.

— Я могу идти? — наконец проговорил я дрогнувшим голосом.

— Конечно, Александр, — кивнул тренер.

Я поплелся прочь, ощущая насмешливые взгляды игроков. «Удачи», — донеслось уже в спину.

Как же так? На просмотр я летел на крыльях вдохновения, готовый горы сворачивать, обратно плелся, волоча обломанные крылья.

Я вышел в коридор и направился к раздевалке, в то время как команда осталась с тренером. Принятие неизбежного застряло на стадии отрицания: не верю! Потому в раздевалке я тупо сел на скамейку и с минуту пялился перед собой. Минуя гнев, наступил торг. Ну да, он ведь прав: технически я, может, и был лучшим в мире, но опыта-то нет, ведь футболом занимался в прошлой жизни, а нескольких дней подготовки в Лиловске явно мало. К тому же физически эти ребята — просто монстры, я среди них буду самым дохлым. Допустим, взяли меня, и что? Да эти спортсмены меня по полю тонким слоем раскатают! Там же еще физуха нужна…

Незнакомый голос заставил меня вздрогнуть:

— Александр?

Я вскинул голову. Передо мной стоял помощник тренера, высокий парень с темно-рыжей львиной копной, отдаленно напоминающий Джима из мультика «Остров сокровищ».

— Максим Романович просил зайти к нему, — проговорил он немного с прононсом.

— Сейчас? — уточнил я и подобрался.

Что ему нужно? Надежда воспрянула, расправила крылья, но взлетать не спешила.

— Идемте. — Парень поманил за собой приглашающим жестом.

В коридоре мы посторонились, пропуская идущую в раздевалку гомонящую толпу динамовцев. Никто на меня даже не посмотрел. Ну а кто я для них? Попрошайка, один из десятков тысяч юных футболистов СССР, мечтающих играть в высшей лиге.

Табличка на кабинете, куда мы пришли, гласила «М. Р. Костенко». Мы переступили порог. Тренерская была чем-то средним между кабинетом и раздевалкой: стол, шкаф, как в раздевалке, во всю стену.

Марокко прятался за дверцей. Захлопнул ее и, явив себя, обратился ко мне:

— Александр, я решил рассмотреть вашу просьбу. — Он сделал паузу, играя на нервах, но я молчал, ждал, когда он продолжит. — Я еще раз ознакомился с вашими данными, на этот раз внимательно. Село Кунашак? Впервые слышу о таком населенном пункте. Меня другое удивило. О вас нигде нет сведений. То есть вы не состояли ни в одной приличной футбольной команде, но играете неплохо, как будто у вас за спиной несколько лет упорных тренировок.

— Физрук был толковый, — сказал я. — Настоящий фанат.

— Как его зовут?

— Э-э-э… Александр Сергеевич Смирнов, — брякнул я комбинацию из самых распространенных имен и фамилий.

Марокко оставил мой ответ без комментариев и сказал:

— В общем, Александр, я склонен полагать, что вы весьма способны, раз не испортили каши за весь матч в команде мастеров, еще и играя на разных позициях с незнакомыми партнерами. Потому считаю преступлением не дать вам еще один шанс. Не в составе основной команды, конечно же, и не в молодежке — там наши воспитанники с пяти-шести лет, не поймут. Посмотрим на тебя в дубле, «Динамо-2». У них как раз два игрока серьезно травмировались, и, если понравишься, оценим тебя во второй лиге. Выстоишь, выдержишь нагрузки, значит, характер есть.

Облегчение жаром прокатилось по позвоночнику. Юному телу хотелось скакать по кабинету и бегать по стенам. Взрослый разум натянул поводья и велел придержать энтузиазм. Это наилучший для меня расклад! Команда второй лиги — круче, чем лиловское «Динамо», и там, в отличие от основного состава, я не буду смотреться бледной кривоногой молью. И все-таки — Москва! Цель стала на порядок ближе.

Улыбка сама растянула мои губы. Марокко тоже заулыбался, довольный собой и произведенным эффектом. И проговорил:— Тренировки проходят в ФК «Динамо», это недалеко, ближе к Белорусскому вокзалу. Тренер у них молодой, Виктор Иванович Кирюхин. — Марокко подошел к столу, надел очки и принялся что-то писать. — Да и команда молодая, перспективная, твои ровесники и парни на год-два старше. Приходи завтра, десятого января, в девять утра, Виктор Иванович будет тебя ждать. Пройдешь медосмотр, а если все будет нормально, поедешь с командой на сборы.Он клацнул печатью по маленькому листку, собственноручно его заламинировал и протянул мне.— Держи. Это пропуск.Радость так и распирала меня, прям расцеловать его хотелось, но я сказал лишь:— Максим Романович, спасибо!— Ты сперва удержись там, потом будешь благодарить, — с сомнением проговорил он.А я был уверен: он очень удивится, увидев, на что я способен.Мы