бы больше детей не планировали. И как такое случилось? Ты же противозачаточные принимаешь?

— Никита, я не знаю как такое случилось. Но таблетки не дают 100 % гарантии, что залёта не будет.

— Но раньше срабатывало?!

— Срабатывало. А сейчас вот не сработало. Такое может быть. Никита, чего встал? Пошли, смотри дети убежали вперёд.

Мы продолжили движение.

— Кать и что ты решила? Я же по твоим глазам вижу, что ты что-то для себя порешала!

Она кивнула мне. Я ждал ответа, но она шла, держа меня под локоть и о чём-то думала. Меня постепенно стала напрягать такая ситуация.

— Катюш, ты чего молчишь?

— Никита, давай оставим малышей? — Вдруг сказал супруга и умоляюще посмотрела мне в глаза. Я опять остановился.

— Солнышко моё. Но у нас есть двое — Алька и Володя. Тебе что мало?

Жена улыбнулась.

— Я вдруг очень сильно захотела опять малыша. Понимаешь, маленького такого. Держать его на руках, вдыхать его запах. Чувствовать его, когда он сосет грудь. Никита, я тебя очень прошу, давай оставим малыша?!

Я уже ничего не понимал. Моя жена, прагматичная, всё всегда рассчитывавшая до мелочей женщина и вдруг такие муси-пуси. Что с ней?

— Катюша, с тобой всё нормально? Я тебя не узнаю! А твоя карьера?

— А что моя карьера? Я вон двоих родила и ничего, карьера не сломалась. Да и родители наши ещё не совсем старые, помогут если что! И няню наймём, мы можем себе это позволить. Или ты готов пожалеть денег на своего ребёнка? Литвинов, я не ожидала от тебя такого жлобства!

— Катюша, при чём здесь жлобство? Мне не жалко денег на детей. Приведи хоть один пример, когда бы я пожалел?

— Так вот он этот пример! — В глазах жены сверкнула решимость стальным блеском. Это говорило о том, что Катя приняла решение и от него не отступится. — И ещё Литвинов, не забывай, я ношу твоего ребёнка! Или ты готов убить своего сына или дочь?

Ну начинается!

— Катя не надо давить мне на гнилуху и делать мне нервы! — Дьявольщина. Прекрасный день стал постепенно скатываться в паранойю! Так спокойно, нужно сдать назад. Она же ведь беременна и вполне может вести себя неадекватно. Ведь там у беременных гормоны играют и прочее. — Катюш, ну что ты так? Не волнуйся, успокойся. Давай дома поговорим.

Неожиданно она закрыла лицо ладонями и заплакала. Вот чёрт, она вообще редко плакала, даже практически не плакала. Конечно, слёзы у неё были, но чтобы плакать навзрыд, такого никогда не было! Она же у меня всегда была этакой железной леди. Я даже испугался.

— Катенька, родная, успокойся. Ладно, хорошо, я согласен. Давай оставим малыша. Только не плач.

Она уткнулась мне в грудь. Я её обнял. Какая-то бабулька, проходя мимо нас, осуждающе на меня посмотрела и покачала головой. Этого ещё не хватало. Сейчас точно подумают, что я издеваюсь над своей супругой!!!

— Ты мой муж, Никита, — сквозь слёзы, всхлипывая говорила она, — я ищу у тебя поддержки, а ты…

— Ладно, ладно. Всё успокойся. Ты себя нормально чувствуешь? В консультацию ходила?

— Нет ещё. Сначала с тобой хотела поговорить. Значит ты не против малыша? — Посмотрела на меня полными слёз глазами. Это не честно, запрещённый приём! Но женщины часто пользуются запрещёнными приёмами. Наверное, это их сущность такая. Всё верно, за своё потомство они считают, что могут использовать всё что только можно.

— Нет, не против. Считай, что ты меня уговорила.

— Ты его любишь?

— Кого? — Смотрел на жену вообще ничего не понимая.

— Как кого? Своего ребёнка! — В её мокрых глазах появилось возмущение. Да елки зелёные!

— Дорогая, но малыша ещё нет! Как я могу любить того, кого нет?

— Как это нет? Он уже есть, он здесь. — Она взяла мою ладонь и положила её себе на живот. Я если честно, друзья мои, ничего не чувствовал, кроме её живота. — Чувствуешь?

Так, если сказать, что кроме её живота и его тепла, и конечно сексуальности я больше ничего не чувствую, боюсь начнётся новый этап истерики. Да что с ней такое происходит??? Даже с двойняшками такого не было!

— Конечно, чувствую! Жаль он ещё ножками не бьётся. — Катя подозрительно на меня посмотрела.

— Ножками ещё рано, Литвинов! А где дети?

Твою душу, за всеми этими разговорами мы совсем забыли о двойняшках. В пределах видимости их не наблюдалось. Катя побледнела.

— Никита, где дети?! Как ты за ними смотришь? — Ловко, как я за ними смотрю?! А она куда глядела? Хотя она не глядела, она ревела и высасывала попутно мою кровь на половину с мозгом, сворачивая нерв. Кошмар какой-то. Я рванул в ту сторону, где видел их в последний раз, перед тем как меня обрадовали новостью о предстоящем новом отцовстве! Наконец я их увидел. Мать моя женщина, только не это! Сын с дочерью залезли на дерево. Сын лез первым, Алька за братом и похоже отставать от него не собиралась. Господи, главное, чтобы они не грохнулись оттуда! Катя, увидев детей на дереве, причём уже довольно высоко, чуть не упала в обморок. М-да, думал поседею. И в этот день я открыл в себе, что очень боюсь и дорожу своим потомством. Нет я и раньше их любил. А как не любить своих детей? Но в тот день я испугался за них очень сильно, готов сам был себе что-нибудь сломать, главное, чтобы они остались целыми и невредимыми. С дерева я их снял. Алька порвала себе платье, Володя рубашку, плюс оба измазались в смоле, так как залезли на сосну. Одним словом, радости семейной жизни.

С беременностью супруги я согласился и стал морально готовить себя к очередному отцовству. Шло время. Впервые во мне возникло беспокойство, когда Катя была на третьем месяце. Я помню какой у неё живот был, когда она ходила нашими старшими. И он тогда не смотря на двойню, был меньше! Спросил об этом жену. Она сказала, что я себе что-то на придумывал. Я тогда поверил. И правда, может мне только так показалось? Но постепенно тревога во мне стала нарастать. На шестом месяце живот дорогой и горячо любимой жены стал ну совсем уж, как на девятом месяце. Я поинтересовался у Катерины, сколько детишек она носит. Увидел, как глаза супруги забегали! Да твою душу… Сказала, что тоже двое! И тоже мальчик, и девочка. М-да, если ещё одни такие же родятся, как эти двое можно будет сразу застрелиться. На восьмом месяце со мной связались из женской консультации. Новость меня не обрадовала.