Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

Матиасу никогда не удавалось достать до дна узких желтых глаз Романа. Именно за эти глаза, а еще —за острые уши и темные пятнышки на щеках его и прозвали Рысью. Всегда одетый с иголочки, с идеальным ежиком редких волос, щеточкой усов над верхней губой, Роман был из породы стервятников, хоть и походил на хищную кошку: он никогда прямо не участвовал в схватке, но всегда оказывался в первых рядах при "разделе добычи".

Роман работал на жадного спрута, правившего огромной тайной империей и владевшего международной сетью торговли телом во всех ее проявлениях —от классической работы на панели до виртуального секса, удовлетворяя все самые извращенные запросы "потребителей". Несколько лет назад желтоглазый румын был поставлен управлять сетями детской проституции, созданными в некоторых странах Восточной Европы —в Румынии, Венгрии, Болгарии, на Балканах... "Пользователи" —их число росло с каждым днем —обитали в развитых промышленных державах и богатейших странах Персидского залива, но не только. Говоря экономическим языком, это был бурно развивающийся рынок: по словам Романа, Сеть выявила новые запросы, позволила распространять —в планетарном масштабе —скрытые доселе предложения. "Мир болен, —часто повторял он, —все мы скоро сдохнем, так почему бы этим не воспользоваться..."

Стервятник —иначе и не скажешь.

—Как у тебя с работой, Мэт?

—Ничего особенного.

Тонкие губы Романа растянулись в хищном оскале, обнажив острые клыки, —он наверняка подточил их "а-ля якудза", чтобы подчеркнуть жестокость внешнего облика.

—Возможно, у меня кое-что есть для тебя...

Боковым зрением Матиас видел танцовщиц, изгибавшихся на сцене, подобно холодным бледным языкам пламени, под равнодушными взглядами посетителей.

Идиотская музыка била по нервам. Он молча ждал продолжения разговора.

Выдержка и терпение всегда были его лучшими помощниками, помогая избежать множества неприятностей.

—Женщина. Сорок лет. Четырнадцатый округ.

Роман вытащил из внутреннего кармана шелкового пиджака небольшой желтый конверт.

—Имя, адрес, фото. Требуется особое внимание: у дичи суперохрана,территория миноопасная.

Выдержав паузу, Матиас равнодушно спросил:

—Сколько?

—Пятьдесят —сейчас, сто —после окончания работы.

—Евро или франки?

—Добрые старые ветхие франки, которые ты сможешь обменять в любом добром старом банке этой доброй старой гребаной страны! Черт тебя побери, Мэт, ты, конечно, настоящий профи, но зачем же так хренеть?! За сто пятьдесят тысяч евро я могу нанять "голубые каски" ООН!

Резкий, как вой гиены, смех Романа повис в удушающей атмосфере кабака. Официантка с пустыми, мертвыми глазами, одетая в коротенькую тунику с разрезами во всех возможных местах, поставила на стол серебряный поднос с бутылкой содовой и пустым стаканом.

Сто пятьдесят тысяч добрых старых франков были, несмотря ни на что, хорошей платой, следовательно, работа предстоит опасная, подумал Матиас. Ему и в голову не пришло задавать вопросы о причинах выданного контракта —любопытство никогда и никого до добра не доводило. Адрес и фото — большего ему не требовалось.

Чем меньше он знал о своих мишенях, тем лучше себя чувствовал. Да Роман в любом случае не стал бы ничего объяснять —просто отдал бы этот и следующие контракты другой ночной птице.

—Итак?

Матиас протянул руку и прихватил двумя пальцами конверт, мгновенно поняв, что Рысь уже положил внутрь предоплату.

—Я знал, что могу на тебя рассчитывать, —лениво процедил Роман, обнажив в загадочно-фамильярной ухмылке металлические резцы — ностальгическое свидетельство бурной румынской молодости. —Эта баба — та еще мерзавка. Не упусти ее, понял?

—Разве я тебя когда-нибудь подводил? —шепнул в ответ Матиас.

Произнося эти слова, он словно увидел на мгновение в воздухе череп, оскаливший в улыбке разбитую челюсть, и счел это видение еще одним знаком грядущих темных потрясений.

—Конечно нет, но в нашем деле каждый раз начинаешь с нуля. —Роман, то ли извиняясь, то ли оправдываясь, развел руки. —Но в твоем случае на счетчике целых пять нолей после первой цифры...

Матиас не стал пересчитывать деньги: Рысь был гордым стервятником , гордым и бескомпромиссным в вопросах чести, полагая, что она есть даже у таких прбклятых, как он сам. Матиас готов был поклясться, что он полощет рот, моет руки и задницу по многу раз на дню, но ему не удается избавиться от ужасного, идущего из глубин естества запаха, который терзает его самого, особенно когда он "пользует" попадающих в его паутину девушек и девочек-малолеток.

—У меня припасен лакомый кусочек, —прошипел, перегнувшись через стол, Роман. —Свежачок. Нетронутый цветочек прямиком из Албании. Если хочешь — она твоя. Мой подарок.

Матиас налил себе полстакана содовой, выпил залпом.

В глазах, как всегда, защилало. Подавив отрыжку, он отрицательно покачал головой.

—Ну да, я забыл: никакого разврата, —фыркнул стервятник. —Ни алкоголя, ни курева, ни баб, ни девочек.

И ты даже не педик...

Матиас коротко улыбнулся, добавив про себя: "Никаких желаний и никаких привязанностей, одна только профессиональная страсть, пьянящие, сладострастные, головокружительные ощущения, которые предлагает одинокая охота в таинственной ночной жизни". Роману не удастся купить ни его дружбу, ни даже благодарность, предложив в качестве залога маленькую девственницу, проданную родителями за несколько жалких монет: ангелы — и уж тем более ангелы смерти — бесполы.

—Я сообщу, когда работа будет сделана, — едва слышно проговорил он, вставая.

Матиас бросил последний взгляд на клиентов, застывших перед сценой, где прилежно, хоть и без вдохновения, трудились танцовщицы, и подумал, что никто на Земле не пожалеет о людях, когда их не станет.

Красота девушки, стоявшей за спиной матери, поразила Марка. Он не ожидал встретить подобную жемчужину в этом мрачном доме, выстроенном из черного камня в глубине плато Обрак. В ней не было ничего от костлявого изящества анорексичных созданий, заполонивших безликие страницы глянцевых изданий, в том числе еженедельника "EDU", для которого он работал.

Почему-то Марк вдруг с острым сожалением подумал, что, наверное, ветер, этот сучий потрох, растрепал его и без того редкие волосы, из которых он каждое утро все с большим трудом сооружал некое подобие прически.

—Что вам нужно? —Женщина повторила свой вопрос хриплым голосом, в котором угадывался средиземноморский-акцент.

—Поговорить о маленьком Иисусе, само собой разумеется!

Марк немедленно пожалел о выпущенной стреле.