Я всегда начинаю одной и той же песней. Мистер Паганини не просто песня, это ритуал погружения в мир музыки. Где нет боли и страха, где есть только безграничное счастье и экстаз.

Больше всего мне нравится власть, которую дарит музыка. Я вижу, как меняются люди, слушая меня. Вижу, как замедляется их дыхание, расслабляется лицо, а взгляд перестает блуждать по залу и уходит в глубинные уголки души. С первых нот и до последнего звука они принадлежат мне, а я им. Я отдаю людям себя и получаю в десять раз больше. На сцене я чувствую себя Богом.

Моя история с музыкой началась в пять лет. Мама обожала музыку и мечтала, чтобы я сделала то, что ей не удалось – стала певицей. В нашем доме было много пластинок, и я засыпала и просыпалась под протяжные звуки проигрывателя.

Меня не хотели брать, так как природные данные у меня хромали. «Слабые руки, плохая память и слух так себе«, – вынесла свой вердикт строгая дама средних лет после прослушивания. Но надо было знать мою маму, чтобы понять, что ее этот ответ не устроит. Мама нашла через знакомых Веру Павловну, которая и познакомила меня с музыкой.

Мне повезло, любовь к музыке тесно связалась у меня с любовью к моей первой учительнице. У меня не получалось, но мне так хотелось порадовать Веру Павловну, что я много часов проводила за пианино и разучивая сольфеджио. Потом начались уроки вокала и стало понятно, что не так все плохо с моим голосом, как казалось вначале. Я росла и через усердную работу получала то, что кто-то имел от природы. А у меня от природы были упрямство и усидчивость. Моей подружке Машке, с которой мы тогда вместе занимались у Веры Павловны, требовалось сорок пять минут, чтобы выучить кусок, мне же требовались три часа усердной работы. Ей все давалось легко, а мне нет. Единственное, что у меня было всегда, – это глубина и мамина артистичность. Я всегда чувствовала музыку и могла передать сначала руками, а потом и голосом то, что хотел сказать автор. Все плакали на моих концертах, а мама обнимала меня и прочила великую карьеру.

Я ничего не понимаю в людях, что ими движет и почему они поступают так, а не иначе. Но зато в музыке для меня нет секретов. С первого прослушивания я понимаю, что чувствовал тот, кто это написал. И могу передать людям. Можно наработать технику, но эмоциональность либо есть, либо ее нет. Так же и в жизни. Я научилась взаимодействовать с людьми, но они все так же непонятны мне. Видимо, поэтому ничего путного в отношениях у меня и не выходит.

В восемь лет меня взяли в музыкальную школу, где я продолжала со скрипом учиться. Мамочка, спасибо, что всегда верила в меня. Очень жаль, что я не оправдала твоих надежд и все так же далека от мировой сцены, как и ты когда-то. Мама готовила меня к сцене, она считала, что одного музыкального образования мало. И я ходила в театральную студию, а в десятом классе добавилась студия актерского мастерства. Родители не жалели денег на мое образование, а я была слишком послушной, чтобы спорить. Да и что спорить, мне нравилось притворяться и играть. У меня не было ни одной свободной минуты в школе, я не играла в куклы и не бегала курить за школу. Мне было некогда, я готовилась покорять Москву.

Теперь я могу выступать и моя работа – это то, что я люблю больше всего в жизни. А еще у меня есть зрительская любовь и признание тех, кто хоть раз меня слышал. А это не так уж мало. Всемирная популярность не самое желаемое в моей жизни сейчас.

– Великолепно! Ирочка, когда же мы увидим вас на экране телевизора? С вашими вокальными данными надо на передачу «Голос«. Вы там всех победите, – мой самый верный поклонник вперед всех устремляется на сцену с корзиной красных роз, едва я заканчиваю выступление.

– Спасибо, Аркадий, но телевизор – это не для меня. Благодарю вас за эти изумительные цветы. Вы меня балуете, – усатый стареющий ловелас каждую пятницу неизменно приходит с букетом. В букете традиционно визитка с телефоном и приглашение познакомиться поближе.

Я забираю из его рук корзину, улыбаюсь самой пленительной улыбкой и переключаюсь на следующего дарителя цветов. Сегодня их больше обычного.

– Ваш голос пробирает до мурашек!

– Я никогда не слышала такого исполнения песен Армстронга!

– На бис!

Со всех сторон я слышу восторженные слова и ловлю флюиды искренней любви. Сегодня меня не выпускали со сцены на час дольше обычного. Я такого стараюсь не допускать. Максимум три песни сверх заявленного двухчасового концерта. Но я вошла в поток, слилась с залом и сама не могла остановиться. Мне требовалась мощная подзарядка. Мне нужно было нащупать почву под ногами и почувствовать себя живой.

– Ирина, можно угостить вас шампанским? Или что вы предпочитаете? – говорит статный мужчина в костюме. Кажется, раньше я его не видела.

– Я люблю просекко. Но я сегодня за рулем. Спасибо, в другой раз не откажусь.

Давно заметила, что ко мне подходят в основном мужчины в возрасте. Мои ровесники держатся стороной. Да и мне самой с ними скучно. Сегодня у меня нет настроения флиртовать, хотя я люблю это дело. Я отдалась музыке и хочу скорее поехать домой.

– Тогда до следующего раза, – говорит мужчина и уходит. – Я обязательно вернусь, и вы так просто от меня не отделаетесь.

Да, конечно. Сколько вас здесь таких приходит, я уже со счета сбилась. Пока жена дома с детьми занимается, каждый горазд комплиментами рассыпаться. Но как же хочется нормального мужчину, а не это все. Но этот вроде без кольца и симпатичный. Может, стоило с ним выпить?

Я смотрю, как мой не сложившийся кавалер медленно удаляется к компании подвыпивших мужчин.

Я потихоньку двигаюсь к барной стойке, благодарю за комплименты и цветы. Там меня ждут чай и наполеон. Я ужасно проголодалась и собираюсь запихать в себя как минимум два куска вкуснейшего торта. Такого наполеона, как здесь, я не ела нигде.

Люди постепенно возвращаются к своим бокалам и беседам, а я могу в одиночестве утолить голод. Но сначала надо позвонить Рите.

– Привет. Как у вас дела?

– Ирочка, не волнуйся. Все хорошо. Миша уже в кровати, и я собираюсь ему читать. Никак не можем выбрать книгу. Большой он, видите ли, для Винни Пуха.

– Я сегодня немного задержусь, – я себе живо представила выражение Мишкиного лица, когда Рита взяла яркую детскую книгу.

– Давай я на диване переночую.

– Да нет. Я уже скоро поеду.

– Тогда дождусь тебя.

– Спасибо.

– Миша говорит, ты ему «Трех мушкетеров» Дюма читать начала?

– Да, он под кроватью.

Рита вздыхает и охает, что рано еще семилетнему парню это читать. Но я слышу, как она нагибается и достает книгу.

– Рита, мне работу предлагают перед Новым годом. Если соглашусь, все вечера будут заняты.

Минутная тишина, а потом Рита говорит:

– Соглашайся. Я за Мишей посмотрю. Мы справимся. Если надо, можешь в городе жить, а то так на бензин сколько денег уйдет. Туда-сюда ездить. Да и машина твоя на ладан дышит.