Зака поймали, оставшись один я не смог больше украсть, — Проблеял мальчик на одном дыхании.

— Поймали твоего шныря и что?! Ты посчитал это достаточно веским оправданием, принеся мне лишь половину от суточной нормы, а, щенок?!

— Шлам, прости, завтра все компенсирую, — умолял мальчик предводителя банды, вытирая предательски выступающие слезы.

После его слов Шлам взревел пуще прежнего и швырнул его в стену, словно тряпку.

— Для тебя, сучий обглодыш, я Господин Шлам, ЯСНО?! — И не дожидаясь от него ответа, начал пинать мальчика. Его тяжёлые сапоги попадали ему по животу, от первого же удара его свела судорога и тело непроизвольно свернулось в калачик. Тяжёлые удары сыпались с разных сторон, вдруг особо сильный угодил ему по затылку. Сознание стремительно покидало его, последнее, что он услышал до того, как отключился, это угрожающие слова верзилы:

— Если не принесешь тройную норму, забью до смерти и тебя, и твоего дружка Шныря.

Долго не мог придти в себя. Его окружали разные звуки: гогочущий смех взрослых, плач детей, рвотный кашель. Кто-то аккуратно, но настойчиво тряс его за плечо. При тряске ощущалась боль во всем теле. Сознание возвратилось рывком.

— Бриз, вставай, вставай, уже полдень, нам нужно на рынок за добычей, Шлам сказал принести три нормы, а не то нам хана! — лепетал детский голосок Зака у мальчика над ухом.

Зак — это его парный. Вчера, когда они промышляли на рынке, его схватили законники, странно, что его так быстро выпустили. Я нехотя открыл глаза, силуэт Зака двоился. Это был тощий белобрысый мальчонка, одетый в штопаные грубыми нитками лохмотья. Большие выразительные желтые глаза, светлые волосы, приятные черты лица и огромный опухший синяк под глазом.

— Бриз, Шлам порешал за меня, у него есть связи даже в законниках, он сказал, за то, что он вытащил мою безмозглую тушку, с меня сегодня три нормы.

— Рад тебя видеть, Зак, здорово, что ты так быстро выбрался, без тебя я не смогу воровать.

— Вообще-то мне в тюремной камере больше нравилось, чем здесь, почти не били и даже покормили, тебе вон, смотрю, больше меня досталось, — сказал Зак, косясь на пробитый затылок Бриза.

Вообще Зак намного больше, чем Бриз, боялся боли, хоть и по возрасту ему также двенадцать, поэтому Бриз всегда старался его выгораживать, за что часто получал от Шлама. В их банде были и совсем маленькие дети, лет восьми. Их не пускали на дело, но они убирали огромных хлев и готовили на всех еду из самых дешевых продуктов или из того, что они же нашли на помойке. Возраст с десяти до четырнадцати — это, в основном, карманники и воры. Ребята, которым от четырнадцати, уже не занимаются кражами. На них возложены обязанности охраны, а также поиска сбежавших от банды людей и наказания провинившихся, типа Бриза с Заком. Также они ходили на разборки с другими бандами. Шлам называл Зака шнырем, Бриза обычно щенком или обглодышем. Таких пар карманников, как они, у Шлама был не один десяток, но именно их он почему-то ненавидел больше всего. Хотели ли они сбежать из банды? — конечно, нет, ведь только за одну мысль об этом старшие жестоко карали. Многим было тяжело, зачастую банда становилась вдвое меньше после зимы. Голод, болезни и постоянные побои забирают немало жизней тех, кто внизу пищевой цепочки. Однажды Бриз с Заком после одного удачного дня решили немного посидеть на лавочке и даже сами купили себе половину булки черствого хлеба. Был отличный летний денёк, они смеялись и жевали хлеб, но вдруг появились старшие и их, соответственно избитыми, приволокли к Шламу. После того раза они даже не думали о том, чтоб опоздать с работы, не то, чтобы сбежать. Один мальчик сбежал. Через два дня его нашли в одной из деревенек вблизи их городка Ливц. Шлам истязал его трое суток. Привязал к столбу, бил, а когда тот терял сознание, то его обливали ледяной водой, приводя в себя. Вновь продолжал его бить, если вдруг травма от побоев была слишком сильной, то Углерод, это лекарь Шлама, его лечил. Потом его опять били и не давали потерять сознание. Мальчик молил о смерти, но ему не давали умереть. К третьим суткам он перестал подавать признаки жизни. Углерод говорил, что тот ещё жив и так его все били, резали, кололи, пока он не стал похож на бесформенный кусок плоти. Тут и без лекаря было ясно, что он покойник. Этот урок все запомнили надолго, стон того мальчика и мольбы о помощи до сих пор иногда слышны по ночам.

Бриз сел на своём топчане, потёр места ушибов и побоев. Всё бы ничего, но рана на затылке его беспокоила больше всех. Его вырвало желчью, когда он попытался встать, Зак поймал его и не дал упасть от головокружения.

— Да меня вчера изрядно приложил этот...

— Тсссс! — шикнул на Бриза Зак, показывая в сторону идущего к ним старшего. И правда вовремя — если бы услышали, как он ругает Шлама, то могли и покалечить.

— Эй, мелюзга, у вас что, работы нет?! — спросил с нажимом подручный Шлама.

— Всё, господин, мы уже отправляемся на дело, — проворковал Зак с самым преданным в мире лицом.

—То-то же, чтоб через минуту вас тут не было.

Сказав это, он развернулся и пошёл по своим делам. А идти на дело и правда пора. Ведь к исходу дня им надо сделать три нормы. А это целых тридцать медных знаков. А они обычно в лучшем случае за день десятку набирали. Пошатываясь, Бриз побрел к умывальнику и как смог привёл себя в божеский вид. Смыл свою же желчь, свою же кровь и немного отмыл лицо. После этого стало намного легче, ледяная вода привела его в чувство.

— Пошли работать, Зак, есть у меня одна мыслишка, как избежать побоев сегодня.

Тот услышал слова Бриза и немного повеселел. Ведь шанс лечь спать не избитыми — это так здорово, а если ещё и дадут немного поесть...

С этими праздными мыслями два малолетних оборванца, словно уличные побитые и облезлые коты, потопали в город.

Хлев располагался на окраине города с названием Ливц. В этих районах дорога была из грязи и редких камней, что постоянно попадали под скрипучие колеса деревянных телег. Жёлтый