— Где ворует?

— Ну, пикники, загородные рестораны, уличные продавцы — все такое. Вы же понимаете, редко кто потом расскажет, что мясо или арбузы украл белый дракон…

— А что вы делаете вместе?

— Разговариваем. Летаем. Играем. Смеемся. Еще мне нравится вместе с Драней нырять — там вокруг такие серебряные пузырьки и шум в ушах, как будто звенят сто колокольчиков разом. Да и вообще: представьте, как это здорово, если тебя ВСЕГДА понимают…

Я чувствовала некоторую растерянность. А вы бы на моем месте не чувствовали?

— Федя, скажи, — осторожно начала я. — А ты понимаешь, что твой дракон — это вроде Супермена или, там, Человека-паука? Герой, талантливо сделанный литературный персонаж? Или он для тебя — как реальная собачка Шарамыжка, которая у меня дома живет (кстати, она, когда подстрижена, весьма на дракончика похожа), — его можно физически погладить, почесать, поиграть с ним?

— Ни то ни другое, — спокойно ответил Федя. — Мой дракон — не литературный персонаж и не домашнее животное. Он Дракон, — мальчик улыбнулся и подмигнул мне. — И вы это на самом деле знаете. Только сами себе не признаётесь.

— Что именно я знаю? — уточнила я. — Что драконы существуют в реальности?

— Вы знаете, что такое драконы, — безмятежно утвердил Федя.

— Допустим, знаю, но забыла. Или не могу сформулировать. Ты, как драконовладелец, можешь мне подсказать?

— Я не владею Драконом или владею им в той же степени, в которой он владеет мной… Глядите! Сейчас я покажу вам красный квадрат! — Мальчик выкинул вперед ладошку, на которой лежал красный пластиковый квадратик.

— И что? При чем тут…?

— Посмотрите на него внимательно. Форма.

— Это не квадрат. Это ромб.

— То-то и оно! Мы почти все и почти всегда видим то, что готовились увидеть. То, что нам сказали. Вот как я вам сказал: сейчас будет квадрат — и вы его и увидели.

— Изящно, признаю. Но где же…

— Вы живете в мире без своих драконов, потому что так увидели, потому что согласились на это.

— А на самом деле у каждого может быть свой дракон? — догадалась я.

— Да.

— И этот дракон усиливает человека, дает ему дополнительные возможности… Или дракон — часть самого человека?

Федя молча улыбался, и я поняла, что на мои вопросы он не ответит.

* * *

— Дракон — это выращенная отдельно часть его личности, — сказала я матери. — Он ее куда-то поместил и теперь за счет нее себя усиливает, успокаивает, утешает, когда надо. Отсюда его удивляющие всех адекватность, полноценность, умение справляться с проблемами…

— Простите, пожалуйста, — вкрадчиво прервала меня мать. — А КУДА конкретно он ее поместил, вы можете мне сказать?

— Ну кто же может сказать, что до донышка и наверняка знает, как устроен наш мир? — пожала я плечами. — Я — точно не знаю.

— А что же нам-то делать?

— Да собственно, ничего. Если когда-нибудь подросший Федя выступит основателем движения «Найди своего дракона», вы честно выскажете свое к этому отношение и этим ограничитесь.

— Да уж. Мы тут недавно с бывшим мужем разговаривали (кажется, у него с аспиранткой все на спад пошло), так я его спросила: ну и чего же ты хочешь-то, в конце концов? А он подумал-подумал и говорит: вообще-то я все чаще размышляю о том, что мне бы не помешал дракон…

— Ну разумеется! А кто бы отказался! — рассмеялась я, вспоминая красный квадратик… нет, черт, конечно ромбик! — на узкой ладошке.

Давняя история, но от того не менее странная. Тогда я (была много моложе) всем всё уверенно объяснила и все вроде ушли удовлетворенные. Но поняла ли сама? Не уверена совсем. Теперь вот рассказываю вам, уважаемые читатели, и спрашиваю вашего мнения: что это было?

Началось с того, что позвонил психиатр, дальний знакомый с курсов повышения квалификации: Катерина, посмотрите, пожалуйста, семью. Вроде бы все там и вправду мое и надо назначать лечение, но что-то мне там…

— Помилуйте! Где я и где психиатрия с таблетками? — испугалась я.

— Так мне и нужно как раз мнение со стороны, — возразил коллега. — Семья хорошая, нормальная. Мальчик маленький, слабенький даже на вид, психофарма его совсем прихлопнет, не хотелось бы понапрасну…

Редкий на сегодня психиатр, который отрицает мировой тренд и не спешит с таблетками. На том мы и сошлись, когда вместе учились. Разумеется, я согласилась посмотреть семью.

Пришел восьмилетний мальчик Валя с папой. «Отчего ж не пришла мама, дело-то серьезное?» — сразу подумала я, но потом решила, что это сексизм с моей стороны. Почему, собственно, с сыном не может прийти отец?

Валя и вправду был бледненький, худенький, в сильных очках. Посмотрела медицинскую карточку, ожидая категории «часто болеющий». Обнаружила ровно то, что ожидала. Но впрочем, кажется, у ребенка нет ничего хронически серьезного. И на том спасибо.

— Что привело вас к психиатру? — сразу, чтобы не терять времени, спросила я.

— Валя, расскажи, — велел отец.

Валя рассказывал охотно и даже не очень сбивчиво — видно, что не в первый раз. Главный симптом: ему часто кажется, что его кто-то зовет.

— Что значит «кажется»? Ты его слышишь? Видишь? И то и другое?

— Наверное, слышу… — неуверенно. — Но вообще-то это как-то внутри.

— А он — тот, кто зовет, — чего-нибудь хочет от тебя?

— Не знаю, в том-то и дело. Я бы очень хотел знать. И сделать. Я его спрашивал.

— Он отвечает?

— Вроде и отвечает, но я не могу разобрать… Ему, кажется, грустно…

Вопрос к отцу: когда это началось?

Отвечает Валя:

— Это всегда было, с самого начала. Но я раньше думал, что это у всех так. Ну, что все с кем-то разговаривают. А потом узнал, что ни у кого больше такого нет. В прошлом году, наверное, узнал.

Отец:

— Он и всегда-то был у нас такой слабенький, мечтательный, заторможенный слегка. С младшей сестренкой не сравнить. Она в свои пять куда шустрее, шумнее и даже сильнее Вали. Впрочем, он ей всегда и всё уступает, драк, как в других семьях, у нас никогда не бывает. В первом классе учительница все это как-то спускала на тормозах. Но вот второй год школы… Она нас вызвала и тоже говорит: делайте уже что-нибудь, он то и дело куда-то «уплывает» и, конечно, программу не усваивает. Может быть, ему показано индивидуальное обучение… А тут еще и этот возник, с которым он как бы всю жизнь разговаривает… Мы просто растерялись, вы понимаете?

— Понимаю прекрасно. То есть ваша семья — это вы, бодрая младшая дочка, заторможенный Валя…