универсальные символы. Ну, и законы попутно, чтобы случайно ничего не нарушить. Опять. В общем, неважно, в новостях сказали, что скоро прибудет шаттл с Земли. Тебе разве не сообщают новости за завтраком? Ну, или не за завтраком, ты же посол. Я не знаю, как у вас все устроено.

Адриан напрягся.

– Сообщают. Каждое утро мне читают краткий доклад.

– Тебе читают? Не ты?

На его бледном лице выступил алый румянец.

– Мне помогает распорядитель станции, – ответил он.

– Понятно. Ты встречаешься с Реном, а он вешает тебе лапшу на уши, – сказала она. – Ты же в курсе, что он нас недолюбливает? Поэтому я и пытаюсь узнавать новости от остальных обитателей этой проклятой станции – сам он нам ничего не расскажет. С чего ты вообще решил, что ему можно верить?

– Неважно, – сказал Адриан, сверля взглядом ковер, словно тот его чем-то обидел.

– Да, важно то, что их нужно остановить, – сказала Мэллори. – Особенно если ты не в курсе, что им здесь нужно.

– Почему они вообще передумали? – спросил он, словно не слышал ее. – Я ведь просил их пустить людей, но мне постоянно отказывали.

– Ну, видимо, кто-то их уговорил, потому что на станции скоро будет полно землян. Ты обещал предупредить, если будут подвижки. Я теперь даже не знаю, на кого злиться. Если ты не обманываешь, конечно. Обычно политики и дипломаты в этом сильны.

Он прошел на кухню и поставил чайник.

– Ты ни с кем не общалась? Не делала ничего у меня за спиной?

– Издеваешься? Адриан, я сбежала сюда от людей. Думаешь, я хочу, чтобы они заявились следом? – сказала она. – Когда я сюда попала, станция категорически отказывалась разрешать туризм, и меня это полностью устраивало.

Чайник засвистел, оповещая о закипевшей воде. Поморщившись, Адриан сдернул его с плиты.

«Голова у него, наверное, неслабо трещит», – подумала Мэллори. Достав с полки над раковиной чашку, Адриан нашел в корзинке рядом чайный пакетик и, не поворачиваясь, принялся заваривать чай.

Мэллори надоело стоять в тишине.

– На Земле знают, что кто-то другой впрягся в переговоры? Они не сместят тебя с должности?

– Мэллори, не нервируй меня, – тихо сказал он. Обхватив чашку ладонями, он обернулся к ней, прикрыл глаза и втянул аромат.

«Надеюсь, новый посол не оставит гостей без чая», – чуть не вырвалось у Мэллори, но Адриан и так был на взводе. Он стоял и не шевелился, как затаившаяся змея. Это напрягало, и мысленно она приготовилась уворачиваться от чашки горячего чая.

– Можно мне тоже чашечку? – кашлянув, вежливо спросила она, вспомнив наставления матери из раннего детства.

Какое-то время он смотрел на нее, словно не понял вопроса, а потом молча отвернулся. За полками из стены торчал деревянный крепежный штырь, на котором висело штук двадцать использованных чайных пакетиков, пришпиленных канцелярской кнопкой. Достав один из них, он сделал ей чай.

– Использованный пакетик? Серьезно, Адриан? – возмутилась она.

– Приходится экономить. Я же не знаю, когда вернусь домой, – ровным голосом сказал он. – Если бы я знал про шаттл, то попросил бы передать мне чай. Но мне ничего не сказали. – Он откашлялся, и голос его принял ровный дипломатический тон. – Прибытие людей – это хорошо, Мэллори. Возрастут объемы торговли. Приедут врачи и дипломаты. Земле это пойдет на пользу. Может, даже получится сдвинуть с мертвой точки переговоры по сверхсветовым технологиям. С ними приедут новости. Фильмы. Новые книги и игры. Я понимаю, ты не любишь людей, но нельзя отрицать…

Мэллори вскинула руку, останавливая его, пока он окончательно не пустился в дипломатический монолог.

– Погоди-погоди. Ты до сих пор думаешь, что я не люблю людей? – в недоумении переспросила она. – Господи, да когда ж ты мне поверишь? Я люблю людей. Обычно это они не любят меня.

Нацепив классическую маску дипломата, Адриан вежливо улыбнулся и развел руками, вроде как извиняясь, но ничего не опровергая.

– Чем я могу помочь? Какой компромисс тебя устроит?

– Просто поверь: если шаттл прибудет на станцию, кто-нибудь точно умрет, – сказала Мэллори, сверля его взглядом из-под челки, которую не стригла три месяца. – Так что меня устроит, если ты пойдешь на совещание и попросишь отправить людей домой.

– Ты прекрасно знаешь, что в этом направлении давно ведутся работы. Твои личные проблемы никого не интересуют. Это большой шаг для человечества, и мы его заждались, – терпеливо ответил он. – Представь, что у нас воспалился аппендицит. Кто его будет лечить? На станции нет медиков, знакомых с человеческой анатомией. Если на борту появятся земные врачи, нам же лучше!

Она поднялась на ноги.

– Если ты мне не веришь, я сама пойду к ним и уговорю развернуть шаттл.

Он покачал головой:

– Не получится. Никто не станет закрывать станцию для целой расы из-за твоей паранойи. А если закроют, то ты собственными руками отрежешь человечество от научной эволюции. Тебе до смерти будут это припоминать. Ты этого хочешь?

– Если на борт поднимутся люди, то кому-нибудь смерть точно будет обеспечена, и явно не мне, – сказала она, неохотно принимая поражение.

Никто – серьезно, никто не верил, что Мэллори притягивает убийства.

Спустя два года в университете и четыре убийства за шесть месяцев она решила пойти к психотерапевту.

Доктор Миллер сказал, что она насмотрелась детективных сериалов, а потом не поверил, что они ей не нравятся. Затем он предположил, что у нее параноидная шизофрения или как минимум паранойя. Он выписал ей рецепт на брекспипразол, но она не стала его покупать.

Во время повторного приема секретаршу Миллера убили, пока они с Мэллори ругались в соседнем кабинете. Когда они обнаружили тело, доктор Миллер обвинил ее в убийстве и отказался лечить, хотя сам был частью ее безупречного алиби.

Она раскрыла дело, но его это не утешило. Скорее всего, потому что убийцей оказалась его собственная жена, которая думала, что он спал с жертвой.

Тогда Мэллори обратилась к религии. Конкретная вера ее не интересовала; она просто составила список храмов города Роли и бросила игральный кубик. Но с кем бы она ни общалась, все призывали ее поверить в высшую силу, вверить себя в руки Иисуса Христа, следовать дао, медитировать, молиться, помогать людям и все в этом духе. Все думали, что она просто фантазерка с живым умом, который может сдержать вера, и не видели в этом проблемы. Но она не могла просто начать верить в кого-то; ей сложно было поверить даже в то, что она видит прямо перед собой.

– Чудеса случаются, стоит только открыть им свой разум, – как-то сказал ей священник во время исповеди. Но потом выяснилось, что в то же самое время на парковке церкви убили прихожанина, и почему-то такому чуду никто не обрадовался. Церковь отказалась признавать ее правоту; наоборот, ее обвинили в организации преступления. Ничего удивительного; это было ее пятое убийство.

Она активно сотрудничала с правоохранительными органами, которые лезли в ее личную жизнь, начиная от местной полиции и заканчивая Государственным бюро расследований Северной Каролины. Они искали ее связь с преступлениями, но в итоге только сломали ей компьютер и отказались возмещать ущерб. Разумеется, никаких улик они не нашли, но и подозревать меньше не стали.

Зачастую