— Так я вам и сказал, — хмыкнул мальчишка. — Места надо знать!

Макс повертел в руках часы и сделал вид, что размышляет. Парнишка занервничал.

— Да вы, дядя, не думайте, они настоящие! Только почистите немного, и они как новенькие будут. Может, даже заработают…

— Тысяча рублей… — протянул Максим. — Дороговато! На что тебе столько?

— Мобильник хочу купить, — тряхнул головой мальчишка, — а самый дешевый не меньше трех тысяч стоит. Я уже узнавал… Тысяча у меня уже есть — бабка на день рождения подарила, еще пятьсот мать обещала дать. А если эти часы продам, то совсем ничего собрать останется.

Максим подивился недетской рассудительности мальчишки и кивнул:

— Ладно, часы я у тебя покупаю.

И протянул тысячную купюру.

— Еще столько же дам, если покажешь то место, где нашел.

Парнишка замялся. Макс вынул из бумажника две бумажки по пятьсот рублей.

— Видишь? Твои будут. Сможешь купить мобильник сегодня же, и не какую-нибудь дешевку, а модель получше, подороже.

— Дадите, не врете? — недоверчиво посмотрел на него мальчишка.

— Честное пионерское, — твердо ответил Макс. — Покажешь, где нашел, и деньги твои.

Паренек решился:

— Ладно, давайте деньги.

— Вот тебе пятьсот рублей, — сказал Макс, протягивая одну купюру, — как задаток, а остальное получишь, когда приведешь меня на место.

Мальчишка ловко спрятал деньги в карман:

— Идемте!

Они дружно зашагали по пыльному проселку.

— Зовут-то тебя как? — поинтересовался Максим.

— Пашка.

— А мать не хватится, что нет дома?

— Нет, — покачал головой паренек, — она допоздна работает. Сейчас дома одна только бабка, но она старая, ей все равно, где я.

Они шли довольно долго. Сначала миновали бесконечные поля, потом прошли через какой-то лесок, и наконец мальчишка махнул рукой — сюда! Вошли в маленькую рощицу. Пашка свернул на едва заметную тропинку и быстро пошел по ней.

— Мне бабка говорила, — начал он, — что во время войны здесь немецкие траншеи были. Два года между нашими и фрицами война шла. Убитых на полях лежало — ужас! Хоронить даже не успевали. А лес был весь блиндажами да дотами утыкан. Наши сюда не ходят — место, говорят, нехорошее, людей много здесь погибло. А мне ничего… Зато грибов много!

Они прошли по узкой, извилистой тропинке и спустились в оплывший овраг. «Здесь, наверное, и были немецкие укрепления, — решил Максим, — сразу видно — окопы в полный рост, до сих пор еще следы остались…»

— Наши с той стороны наступали, — пояснил Пашка, — из-за Гжати, а фашисты тут сидели. Пушек у них, говорят, было много, пулеметов! Но наши их все равно отсюда выбили и погнали!

В голосе мальчишки зазвучала неподдельная гордость.

— А ты зачем сюда ходишь? — поинтересовался Макс.

— Я же говорил — за грибами, — пожал плечами Пашка, — наши здесь не бывают, дачники тоже — далеко. А я соберу, а потом на шоссе продаю. Мой заработок, законный.

Через минуту они дошли до места. Пашка показал ничем не примечательный, заросший кустами холмик.

— Вот тут я в дырку и провалился.

Максим присмотрелся: у основания холмика виднелся черный провал. Подошел, заглянул внутрь. Ничего, конечно, не увидел — темно было, надо лезть внутрь с фонариком.

— Я туда по самый пояс провалился, — пояснил Пашка, — сначала сильно испугался, а потом пригляделся — вроде землянка старая. Интересно мне стало. Нагнулся, залез поглубже, а там — скелет!

— Какой скелет? — не понял Максим.

— Фашистский! — выпучил глаза Пашка. — Землей его засыпало, но одна рука и череп — снаружи. Я пошарил вокруг, вроде нащупал что-то, вылез, смотрю — а это часы немецкие, с орлом! Вот и решил продать…

Максим задумался. Скорее всего это был немецкий блиндаж, его завалило снарядом или бомбой. Вместе с немцем…

— Я слово свое сдержал, давайте деньги! — потребовал Пашка.

— Держи, — протянул Максим обещанную купюру, — заработал.

Мальчишка кивнул и побежал обратно. Макс остался стоять один. Закурил, заглянул еще раз в дырку. Интересно, что там внутри? Надо бы залезть посмотреть…

* * *

Он вернулся в дом, нашел лопату, электрический фонарик, взял еще фляжку с водой и матерчатые перчатки. Хоть была жара, но надел на всякий случай крепкие ботинки (мало ли что там внутри) и плотные брюки. На голову — бейсболку, вместо легкой футболки — рубашку с длинными рукавами. Все, теперь можно идти.

К счастью, стало прохладнее, жара уже не так давила. Но в лесу было еще душно, воздух казался каким-то застывшим, мертвым. Дорогу до блиндажа он нашел быстро — была хорошая зрительная память.

У холмика Макс сбросил рюкзак и приступил к работе. Лопатой немного расширил дырку, осторожно пролез внутрь. Резко пахло сырой землей, как в глубоком погребе. Макс зажег фонарик, осмотрелся. Стены блиндажа сильно оплыли, чудом сохранившиеся бревенчатые перекрытия, казалось, могли рухнуть в любую секунду. Очень, скажу вам, неприятные ощущения…

В углу, как и сказал Пашка, лежал немец. Точнее, то, что от него осталось. Из земли торчали желтоватые человеческие кости, а у стены валялся череп с остатками волос. Видно, фашист пытался выбраться наружу, да не смог. Голову и руку высвободил, а на остальное уже сил не хватило. Может, раненый был или контузило сильно…

Макс присел рядом с останками, осторожно разгреб землю лопаткой. Увидел часть сгнившего мундира и знаки различия. Судя по ним, это был лейтенант вермахта. Среди костей он обнаружил круглый медальон. Необычный — маленький и, кажется, позолоченный.

Макс аккуратно очистил тусклый, желтый кругляш, поддел ножом плоскую крышечку. Внутри оказалась блеклая фотография, а на ней — молодая женщина с ребенком, девочкой лет четырех-пяти.

«Почти как моя Машка», — подумал Макс. Немец, судя по всему, был молодым, возможно, даже его ровесником. В медальоне нашлась крошечная записка на тонкой бумаге. Максим сначала хотел развернуть ее дома, чтобы не повредить, но любопытство взяло верх. Медленно развернул листочек и стал разбирать едва заметные буквы. Спасибо родной немецкой спецшколе — выучили языку. Прочитал: лейтенант Петер Штауф просил, чтобы медальон в случае его гибели передали жене Эльзе, проживающей с дочкой Мартой в Берлине по адресу: Кроненштрассе, дом двадцать пять, квартира шесть.

Макс посидел, подумал, потом положил медальон в карман и вылез из блиндажа. На воздухе присел на холмик и закурил. И твердо решил — как только представится возможность, напишет в Берлин. Если родственников Петера Штауфа по данному адресу не окажется (семьдесят с лишним лет прошло!), попытается найти их с помощью архивов. В Германии, как правило, они хорошо сохраняются, немцы в этом деле — большие педанты. Надо передать родным медальон и часы. А потом пригласить в Россию и показать место, где погиб лейтенант Штауф. Пока же… Ни к чему было оставлять блиндаж открытым, мало ли что. Не надо тревожить покой мертвых, они свое уже отвоевали. И наши, и те.