выставить вас на улицу, говоря, что вам некуда идти, то я так скажу: «Мой сын не должен страдать от гуманности его отца!». В конце концов, мне рожать скоро, а куда я ребёнка буду прописывать? В общем, так! Если вы до сих пор не сообразили, то с вашим мужем у нас большое и чистое чувство! И вы должны немедленно его оставить, хоть какая-то женская гордость у вас должна быть? Вцепились в него, как репей. Уйдите достойно!

Я смотрела и всё слышала, но слова девчонки словно не доходили до моего мозга.

— Вы, наверное, хотите спросить, где же мы познакомились? — осведомилась она, выпятив вперёд свой живот.

— Нет! — выдавила я.

— Что нет? — не совсем поняла она.

— Не хочу спросить — упорно сказала я, и с трудом вытолкав её, захлопнула дверь.

Та только пожала плечами и молча пошла к лифтам. Всё, что она хотела, она уже сделала. Скоро, совсем скоро её возлюбленный вернётся из командировки. Безусловно, он немного расстроится от того, что эта домашняя клуша, как он называл свою Ленку, узнала об их отношениях в такой форме, но потом обязательно согласиться, что так даже лучше. Зато никаких сюсюканий и прочей требухи. Правильно мама говорила, что москвичей мало, а желающих тут зацепиться как раз много. И это удаётся далеко не всем. Вот ей, удалось. Она и третий курс бы не закончила, с её-то успеваемостью и посещаемостью, если бы не Эдик. А теперь точно учиться больше не придётся! Какая она всё же умница!

А я в это время молча стояла возле окна в гостиной. Слёз не было, скорее… недоумение. И непонимание, как мой благоверный мог променять меня на это… хотя, вкусы у людей разные, тут уж ничего не поделаешь. От удивления я даже не сразу поняла, что меня хотели выселить из моей же собственной квартиры, к которой мой благоверный не имел никакого отношения. Я подумала немного и поняла, что делить-то нам при разводе нечего от слова совсем. Выходит, что за два года, прошедшие со дня нашей свадьбы, мы ничего не нажили из этой… совместной собственности… квартира принадлежала мне, будучи подаренной лично мне, тоже самое касалось и машины и даже дачи, поскольку они были куплены на те деньги, что я получила по наследству.

Я взяла в руки трубку мобильного телефона.

— Алло, милый! Как у тебя дела?

Супруг стал бодро сообщать о том, что у него всё отлично, только он очень скучает по мне и родному дому. Обещался скоро приехать и крепко обнять.

— Прости, что перебиваю! — сказала я как можно более корректно — Но, дорогой, мне просто любопытно, по кому ты больше скучаешь, по мне или по той девочке, такой славной, чуть-чуть беременной?

Молчание было мне ответом, потом Эдик взял себя в руки. Судя по всему, сейчас растерянно ворошит свои волосы. Есть у него такая привычка, когда он растерян…

— Чёрт, Кристина всё-таки к тебе припёрлась! Я же просил её немного подождать! Ты пойми, детка, так вышло, и что делать, я просто ума не приложу! Она вот-вот должна родить, но ты же не будешь против, если мы дадим прописку малышу в нашу квартиру? Если ты не хочешь видеть Кристю, то можешь пожить какое-то время на даче, тебе же там нравилось?

Эдик ещё что-то вещал снисходительным тоном относительно того, какая я хорошая и понимающая женщина и о том, как ему будет тяжело со мной прощаться. Но сердцу не прикажешь, и только с Кристиной он почувствовал себя мужчиной, впервые за долгое время.

— Пойми, малыш, ты… ты как селёдка под шубой, а Кристя — она как фуа гра. Это феерия и взрыв. Просто я раньше тебе не говорил про нас с ней, так как не хотел травмировать твои чувства. Да и как ты будешь жить одна на даче? Сейчас, летом, ещё ничего, но зимой там совсем немноголюдно.

Я отодвинула от себя трубку мобильного телефона и уставилась, словно она могла дать ответы на все вопросы. Между тем, Эдик ещё пребывал где-то в мире своих грёз и делил имущество. Пока что он щедро выделил мне для проживания маленькую хибарку, которая стояла на нашей даче. Раньше там было многолюдно, благо, что добраться можно было без проблем. Но, с тех пор, как построили новую развязку, добираться стало трудновато, да и время в пути заметно увеличилось. Вроде бы, небольшой дачный посёлок стоял который год пустым.

Впрочем, по мнению моего супруга, это не помешало бы мне там поселиться, дабы не мешать счастью молодых.

Звонок в дверь отвлёк меня от внимательного прослушивания Эдиковых прожектов.

— Прости, не могу тебе больше уделить время — сама поражаясь своему спокойствию, сказала я — боюсь, что у меня ещё один посетитель.

— Что? — не понял мой муж — Какой ещё посетитель? Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?

Но я просто положила трубку. За дверью уже нетерпеливо переминалась с ноги на ногу Соня. В её руках была большая пицца.

— Привет, подруга! Что это у тебя так палёным пахнет? А я как знала, прихватила, вот! — в доказательство своих слов Соня сунула мне под нос то, что она держала в руке — Да что с тобой такое?

Она передумала рассказывать о том, какая вредная её племянница Анелька, и забеспокоилась. Я же, пройдя на кухню, сообщила будничным голосом о том, что… я словно со стороны слышала собственный голос.

— Эдик собирается со мной разводится. Приходила его подружка. Беременная.

— Да ладно? — чувствовалось, что Соня отнюдь не шокирована — Ну, и хрен с ним! А я не рассказывала тебе про деда Юрася?

Глава 2

Сонька стала что-то рассказывать про деда-травника, который чудесным образом устроил личную жизнь сестры Соньки, Анны. Я немного знала Аниного мужа, Диму, и в жизни бы не подумала, что в их знакомстве мог сыграть свою роль какой-то оберег старого деда, который живёт в избушке и чурается благами цивилизации.

— Да точно тебе говорю! — с жаром воскликнула подруга, уплетая пиццу — Бывший-то её редкостный козёл, может, ты помнишь его…

Я кивнула — да, что-то такое припоминаю, правда, скользкий тип… лично не знакома, но наслышана.

— Так вот! — не унималась София — Я, как Аньку с таким лицом увидела, как у тебя сейчас, сразу же отправилась к деду Юрасю и выпросила у него оберег, принесла его к ней. А ты говоришь: «Ерунда. При чём тут я»? Очень