—Нам придётся худо, если унеё были сообщники,— проворчал другой мужчина, когда все трое проходили мимо меня.— Из-за этой стервы Ливая вбольницу увезли, аона одна была! Аесли эти морских чертей будет больше⁈

—Заткнись исмотри воба! Янехочу потерять это место! Ввонючий рыбный цех яневернусь!— воскликнул мужик собожжённой щекой ирезко развернулся, сунув фонарь влицо напарнику.

Яоказался награнице ореола света. Дьявол! Если онпереведёт взгляд, тозаметит меня!

Инстинкты сработали молниеносно. Яплавно перетёк назад, перемещая тело задвухвостого волка…

Неожиданно рядом что-то хрустнуло!

Осьминожьи щупальца… Даэто жемои колени хрустят! Ар-р-р!!! Нужно было лучше разминаться!!!

—Кто здесь⁈— тут жевыкрикнул обожжённый, направляя дуло ружья вмою сторону.

Недолго думая, яврезался плечом вгромадное чучело двухвостого волка иповалил его наохранников. Поправочка: после столкновения смраморным полом волк стал однохвостым.

Охранники засуетились, отступая. Никого изних, увы, волк погрести под собой несмог.

Схватив отвалившийся волчий хвост, повесу иформе неуступавший добротной дубине, язарядил пороже ближайшему мужику. Тот покачнулся иобмяк. Яже, неостанавливаясь, врезал хвостом поружью другому. Громыхнул выстрел, иэнергетический сгусток, напоминающий шаровую молнию, врезался впотолок. Наши головы осыпала каменная крошка.

Явыхватил пистоль из-за пояса охранника.

Громкий щелчок дал понять моим противникам, что явкурсе, как снимать оружие спредохранителя.

Сгибом локтя придавив шею охранника, яупёр дуло пистоля ему ввисок.

Третий охранник, тот, что нехотел врыбный цех, напряжённо смотрел нанас, держа намушке. Поего глазам явидел, что оннеосмелится стрелять, пока уменя живой щит.

Нуая…

Яоказался медлительнее, чем хотелось. Мне быещё часочек жаркой разминки! Атак…

Ситуация патовая.

Будь мыврагами, было быпроще. Нокалечить этих неумех, всё равно что обижать детей. Они быстакими навыками даже морскую Академию незакончили. Даже туда непоступили бы.

—Положи, оружие! Отпусти его!— нервно дёрнув ружьём, выкрикнул обожжённый.

Яужоткрыл было рот, чтобы ответить, но…

—Воимя Святой Девы под Килем, что выздесь творите!— эхом пронёсся покоридору взволнованный мужской голос.— Боец Штэгер, несмейте тыкать импульсным ружьём вмой ценнейший экспонат!

Кнам быстрой походкой приближался немолодой мужчина саккуратно зачёсанными кзатылку седеющими волосами. Сюртук вбордовую клетку иатласный алый шарф (никогда таких раньше невидел), навёл меня намысль, что это модный богатей изтех, чьи руки никогда незнали никакой чёрной работы.

Подойдя кнам, онбрезгливо отвёл рукой дуло ружья Штэгера иначал меня внимательно осматривать, пытаясь заглянуть замой живой щит.

Наши взгляды пересеклись. Незнакомец улыбнулся, отступил наполшага иприложил обе руки кпоясу. Затем плавно провёл ими вверх, через живот игрудь, апосле выставил вперёд, разводя встороны, будто быприглашая кобъятьям.

Хм, идеальное исполнение. Именно этот жест используют алти, когда при знакомстве хотят продемонстрировать добрые намерения.

—Меня зовут Александр Лаграндж,— послогам проговорил мужчина, демонстрируя чёткую артикуляцию инесводя сменя глаз.— Я,— онуказал насебя,— натвоей стороне. Тыпонимаешь меня?

—Уа-а…— только исмог прохрипеть я.Тысяча акул, голосовые связки всё ещё неслушались.

Лаграндж озабоченно склонил голову набок.

—Понимаешь, да?— спросил онучастливо.

Якивнул ссамым вдумчивым видом.

Лаграндж тут жепросиял, радостно хлопнул владоши изавертел головой.

—Онпонимает! Понимает!— выпалил старикан, обращаясь поочереди кШтэгеру имоему живому щиту.

Яещё раз вдумчиво кивнул.

Лаграндж выдохнул, пытаясь успокоиться, нотут жеснова затараторил:

—Послушай, если тывсамом деле меня понимаешь, тоотпусти бойца Ромеро иверни ему пистоль. Оружие очень опасно. Анаставлять его налюдей плохо.

Яхмыкнул ивзглядом указал наШтэгера, всё ещё державшего ружьё наизготовку.

Лаграндж округлил глаза.

—Какой сообразительный мальчик!— воодушевлённо прошептал он. Азатем обернувшись, твёрдо произнёс:— Боец Штэгер, забирайте Бойца Сержа ивозвращайтесь вкомнату охраны.

—Но, господин Лаграндж, этот алти очень опасен, и…

—Выполнять!— рявкнул Александр Лаграндж.— Или вызабыли, кто вам платит жалование?

—Есть,— понуро ответил Штэгер, поднимая спола бесчувственное тело напарника.

Япроводил ихвзглядом. Боец Серж начал проходить всебя…

—Ну, теперь ихнет, сынок,— ласково проговорил Лаграндж, вновь сконцентрировав намне всё своё внимание.— Нуже… Отпусти бойца Ромеро.

Повернув свой живой щит всторону главного зала, ятолкнул его вспину. Охранник сделал несколько шагов, удержав равновесие, ирезко развернулся.

—Только без глупостей!— пророкотал Лаграндж, встав между мной иим. Вруках Ромеро держал импульсное ружьё.

—Есть,— проворчал охранник, опуская ружьё.— Амой пистоль?

Лаграндж вновь взглянул наменя. Яжескорчил злую рожу и, ловко крутанув пистоль вруке, поставил его напредохранитель иодним движением убрал за«пояс» шкуры, прикрывавшей мою наготу.

—Неплохо,— хмыкнул Лаграндж.— Похоже, ты, сынок, знаешь обопасности оружия ибез моих слов. Откуда только…

—Господин Лаграндж, мой пистоль⁈— вголосе Ромеро звучала детская обеда.

Александр Лаграндж усмехнулся ипожал плечами:

—Что вбою взято, тосвято. Морской закон. Вследующий раз будешь проворнее инедашь себя разоружить.

Потеряв всякий интерес кнерадивому охраннику, Александр Лаграндж вновь повернулся комне иснеугасающим любопытством вочередной раз осмотрел меня отступней домакушки.

—Поверить немогу, что тыпришёл всебя… Теперь оставлять тебя вмузее совершенно негуманно! Пойдём сомной,— онпротянул мне руку.— Япокажу тебе свой дом. Дом? Тыведь понимаешь, что это?

Якивнул.

—Отлично! Теперь онстанет итвоим домом. Нуже, идём, сынок.

Ехать всамоходной карете Лагранджа было сплошным удовольствием— хорошие рессоры сглаживали неровности мощёной дороги, амягкий диванчик позволял телу расслабиться.

Яжадно смотрел вокно, надеясь понять, куда меня занесло.

Темноту ночи рассеивали немногочисленные фонари. Ихбыло несколько меньше, чем явидел раньше, когда бывал впохожих городах. Ага, восновном дома четырёхэтажные изсерого камня. Нотакие дома— это основа современной городской архитектуры нетолько моей родины— Виктории, ноидругих трёх стран Ойкумены. Разница, как правило, лишь вцвете крыш.