— На берегу?

— На корабле!!! У крюков тут типа плавучая штаб-квартира! Прикинь!

Значит, это и правда качка, а то я уже думал, что меня до сих пор штормит. Тогда попробую пошевелить чем-нибудь кроме головы и языка...

— Кира, я же говорила, что они не любят, когда их так называют. — Деликатный голос снова донёсся слева. — Предпочитают просто гроверы.

— Да мне пофиг, чё они там предпочитают! Их так все вокруг называют, пусть смирятся уже! Тоже мне фифы...

Повернувшись туда, откуда шёл незнакомый голос, я увидел коротко стриженую девушку, одетую в синюю медицинскую форму. Должно быть, та самая рязанская «гирла», о которой говорил Джой. Бывшая студентка-медик, которая, наверное, за последние полгода прошла там или тут лучшую практику для хирурга — военное время. Как и почти все вокруг сейчас — худенькая, но щёки не впалые и не бледные, нормально питается. Не похожа на пленницу. Хотя осы тоже не были особо похожи на рабынь...

Заметив мой взгляд, она смущённо поправила очки с треснувшим стёклышком и достала фонарик из прикроватной тумбочки:

— Здравствуйте... — Запнувшись, она сейчас, похоже, лихорадочно соображала, как ко мне обращаться.

— Просто Шутник. — Я покосился на Киру, которая продолжала ухмыляться. — И для некоторых — Пафнутий.

Медичка улыбнулась и, кажется, немного расслабилась:

— Хорошо... Пафнутий. Меня зовут Вера. Посмотрите вперёд.

Она посветила мне фонариком в глаза и, взяв за руку, посчитала пульс, беззвучно шевеля тонкими губами.

— Нормально... У вас всё очень хорошо заживает. Я бы даже сказала, необычно хорошо... Фибробласты потрясающе быстро растут и делятся... Рана глубокая, но крупные сосуды не задеты. Всё что вам сейчас нужно — отдых и хорошее питание. Постарайтесь не напрягать левую руку. И хотя бы раз в пару дней менять повязку.

— Фибробласты?

— Э-э-эм... Это клетки соединительной ткани. Из них состоят, например, шрамы... — Она указала мне на лицо, и я только что понял, что лежу тут без маски. — После таких ранений не многие сейчас выживают без помощи... А у вас вон, на лице тоже заросло всё. Хотя вижу, что даже не шил никто.

— Это я сам заклеил. Буквально. Клеем и пластырем. — В памяти пронеслись картинки из грязного зеркала в кладбищенском домике, глядя в которое я собирал своё разодранное лицо по кускам. — И как долго мне тут на вашем корабле... Чалиться?

— Ну... Обычно я бы рекомендовала ещё минимум неделю... Но в вашем случае даже не знаю. Наверное, меньше. Я бы понаблюдала за вами пару дней.

— Да ладно! Он уже завтра прыгать будет, вот увидишь! — Кира встала со стула и взяла со стола поднос с едой. — Смотри, чё тут есть! Омлет с помидорами! Не порошковый! Ты вообще давно видел настоящие яйца и помидоры, а?!

То есть крюки не только выходили меня и приютили тут Киру, но ещё и кормят деликатесами... И всё это за спасение Денчика? Не думаю, что они такие добряки... Если им будет выгодно, то эти барыги нас запросто продадут, купят и снова продадут, но уже дороже. Что-то им от нас нужно. Иначе меня бы уже давно отсюда выписали на самостоятельное зализывание ран.

— Кстати, как Денчик? Живой?

— Ему сильнее досталось, конечно... — Грустно покачала головой Вера. — Печень задело. Но хорошо, что быстро довезли и нож не трогали. Я не уверена, что правильно всё зашила... Но вроде бы хуже ему не становится.

— А ещё за нами, прикинь, этот рыжий блоховоз увязался! Снуёт тут по берегу рядышком. — Поставив поднос рядом со мной на кровать, Кира подхватила с него помидорную дольку и отправила в рот. — Нефиг было его подкармливать!

— Подожди... Так ты думала, что это я Диману яйца оторвал вместе со штанами?

— А разве нет? — Девчонка бесхитростно пожала плечами и немедленно проглотила ещё одну дольку.

— Нет. Это тебе псу надо спасибо сказать. И оставь мне тут хоть что-нибудь.

— Хм... — Кира выпятила губу. — Ну ладно, раз так. Может и есть от него польза. Только ты тогда лишний помидор не заслужил, вот что!

И третий сочный кусок из четырёх немедленно исчез с тарелки в сопровождении знакомого хехеканья.

— Хорошо, вы ешьте, пока. И вон там сок. Обязательно всё выпейте. Вам нужно много жидкости и сладкого, чтобы от обезвоживания и кровопотери оклематься. — Вера посмотрела на Киру с укором, но та и не думала стыдиться. — А я пока пойду.

— Подожди... те. — Мне почему-то тоже хотелось общаться с этой интеллигентной девушкой на «вы». Наверное, из-за очков — они делали её намного старше. — А этот нахимовец, который нас привёз, он здесь?

— Замороченный он какой-то, этот твой нахимовец. — Вместо медички ответила Кира. — Усвистал почти сразу, как приехали. Узнал, что ты тут надолго и условился с Джоем, что будет через несколько дней на том же месте, где нас посадили на этот корабль. Крюки ему дизеля нацедили для тачки. Типа, говорят, не любят быть в долгу.

Отпустили пацана с машиной и пулемётом... Да ещё и топлива с собой дали. Что ж... Этих ребят выгодно отличает от остальных то, что они способны видеть немного дальше собственного носа. Если раньше я сомневался, то теперь точно уверен — они явно рассчитывают на какие-то будущие дивиденды.

— У них даже топливо до сих пор есть?

— Ага... Не знаю, только, откуда... Но разве не пофиг? — Она протянула мне пакет с соком. — На вот выпей лучше. А то сипишь как синяк какой-то.

— А он что-нибудь говорил... Ну... — Я принял пакет и покосился на Веру. — Ты в курсе, про что.

— Не-а. Говорит, что не уполномочен без разрешения начальства. — Кира тоже глянула на девушку-медика, но без какого-то подозрения. — А насчёт того, зачем им нужен ты — тоже молчит. Говорит, что это врачебная тайна и только с тобой об этом будет разговаривать. И тоже с разрешения начальства.

— Странно... А где это его начальство? Он что, действительно был в машине один?

— Ага, один. На этот счёт тоже не колется. Я ж говорю — замороченный какой-то.

— Ну, по крайней мере, у него хватило ума нас найти... А кто они вообще? Тоже взрослые, мы